Но было уже поздно. Христианство к тому моменту стало слишком сильным. Систематические гонения III века ни к чему не привели, а последние, Диоклетиановы, закончились буквальным признанием поражения. Не то чтобы христиане теперь оказались в большинстве. Это было далеко не так и оставалось еще долго. У нас нет точных цифр, но, по-видимому, в начале IV века они составляли не более одной десятой от общей численности населения в восточной половине империи и не более одной пятнадцатой в западной. Однако они обладали значением, совершенно несоразмерным их числу. Мрачный и безнадежный страх перед будущим воцарился в языческим мире, который стал понимать, что его лучшие дни прошли и что его высочайшие творения приходят в упадок; казалось, он теряет былой самоуверенный дух и энергию. Но христиан вдохновляла надежда на будущее, совершенно не зависимое от судеб империи. Сотрясения и крутые переломы настоящего могли быть всего лишь подготовкой к лучшей эре, и христианская община, в отличие от языческой, была исполнена воодушевления, энергии и пыла новой жизни. Вдобавок христиане составляли основу городского населения, то есть их масса, как бы мала она ни была по сравнению со всей империей, сосредоточилась в центрах влияния и заняла стратегические позиции. Кроме того, христианская организация, хотя и менее плотная, чем станет вскоре, позволяла ее членам быстро связываться друг с другом и действовать совместно. Несомненно, их сила превышала их относительную численность и, вероятно, в еще большей степени, чем они сами осознавали. Но это было задолго до того, как пришел тот человек, который стал об этом подозревать и, обратив этот факт в свою личную выгоду, обеспечил триумф христианства над язычеством.
Мы не можем утверждать, что Константин[40] объявил себя сторонником христианства, убедившись в его истинности или по религиозным мотивам. Действительно, нет никаких доказательств, что в душе он когда-либо был подлинным христианином. Его мотивы нетрудно угадать. Когда он отправился из своей небольшой приграничной провинции с маленькой армией на завоевание империи, у него практически не было шансов на успех. Но история мало знает людей, обладавших большей политической дальновидностью, нежели Константин. Не будет опрометчивым предположить, что наедине с собой он рассуждал так: если он провозгласит себя защитником этой доселе незаконной и преследуемой секты, они сплотятся в его поддержку со всем энтузиазмом и он заручится помощью самой истовой группировки в государстве. Большая слабость язычества в противоположность христианству должна была быть очевидна для столь прозорливого наблюдателя. Язычество с его разрозненными силами, не имеющее ни руководства, ни безоглядной уверенности в себе, ни веры в будущее, ни миссии в настоящем, которая пробудила бы энергию и жизнь, было не той силой, какую столь амбициозный и трезвомыслящий молодой человек выбрал бы для того, чтобы вести к победе. Мотивы, которые побуждали его поддержать христианство, были чисто политическими, и результат со всей определенностью подтвердил правоту его суждения.
Однако в другом смысле поступок Константина имеет более важное значение и является частью более широкого движения.
Трансформация Римской империи из древней в средневековую произошла за полвека, последовавшие за воцарением Диоклетиана. Изменения, внесенные им в формы и конституции, модифицированные и продолженные затем Константином, ознаменовали настоящую революцию, полный поворот. Империя оторвалась от своего прошлого. Она уже больше не притворялась тем, чем была вначале. Она откровенно признала ситуацию такой, какой была, и уже не пыталась вернуть прежнее. Она открыто посмотрела в лицо будущему. Эта перемена логически влекла за собой признание христианства. Нет уверенности, что Диоклетиан смутно не осознавал этого. Но Константин осознал это достаточно ясно, чтобы начать действовать, хотя он, возможно, и не сумел бы выразить это словами.
40
Константин Великий, Флавий Валерий Аврелий Константин, Константин I (272–337) — римский император, стал единственным полновластным правителем Римского государства; сделал христианство господствующей религией, в 330 г. перенес столицу государства в Византий (Константинополь), организовал новое государственное устройство. С именем Константина I связано окончательное установление в Римской империи системы домината, т. е. неограниченной власти императора.