И прожили они так не знаю сколько дней — один в лагере, другой в городе, и велел передать император Алексей императору Мурзуфлу, что зовет его на обед, после коего они вместе пойдут в бани. И как было решено, так и сделали. Император Мурзуфл пришел, и было с ним мало людей, и когда он вошел в дом, император Алексей позвал его к себе в спальню и там велел повалить его и выколоть ему глаза, и так он его предал, как вы о том слышали. Теперь рассудите, должны ли были сии люди владеть землей или потерять ее, если были они столь жестоки друг к другу. И когда о случившемся услышали в войске Мурзуфла, то они весьма испугались и разбежались в разные стороны, а были и такие, кто пришел к императору Алексею и признал его сеньором и остался при нем. [...]
Тогда же случилось так, что император Мурзуфл, коему выкололи глаза (тот, кто убил сеньора своего императора Алексея, сына императора Исаака, возведенного на престол паломниками), убежал тайком за пролив и с ним немного людей. И о том донесли Тьери де Лоосу, и он схватил Мурзуфла и привез в Константинополь к императору Бодуэну. И был император Бодуэн весьма тому рад и стал совещаться со своими людьми, как поступить со столь жестоким убийцей.
И пришли они к такому решению: посреди Константинополя стояла мраморная колонна, и была она одной из высочайших в мире, и столь дивно была она изукрашена по мрамору, что подобной ей не видывали человеческие глаза, и вот туда решено было возвести императора Мурзуфла и сбросить его вниз пред всем народом, ибо тот правый суд все должны были увидеть. И был возведен император Мурзуфл на колонну и сброшен вниз, и весь город сбежался поглядеть на то, чего никто доселе не видывал. И с такой высоты столкнули императора Мурзуфла, что долетев до земли, он разлетелся на мелкие кусочки.
«Гейррид, хозяйка из Мавахлида, послала сказать Больстаду, что, по ее убеждению, это сын Катлы Одд отрубил руку Ауд; она заявила, что Ауд сама ей об этом сказала, а также что Одд похвалялся этим перед своими друзьями. Когда Торарин и Арнкелль услышали об этом, они вышли из дому в сопровождении десяти человек и пришли в Мавахлид, где и провели ночь. На следующее утро они отправились в Хоульт, но оттуда их движение было замечено. Ибо там находился не кто иной, как Одд. Катла сидела на возвышении и пряла; она сказала Одду, чтобы тот сел с ней рядом: «Сиди спокойно и молчи». Женщинам она также сказала, чтобы они сели на свои места: «Молчите, молвила она, — говорить буду я». Когда пришел Арнкелль со своими людьми, они сразу же вошли и прошли в комнату; Катла поздоровалась с Арнкеллем и справилась, нет ли каких-нибудь новостей; Арнкелль ответил, что у него ничего для нее нет, и спросил, где Одд. Катла сказала, что он отправился на юг, в Брейдавик, и добавила: «Если бы он был дома, он не стал бы от тебя прятаться, ибо мы твердо верим в твое великодушие». «Может, оно и так, — сказал Арнкелль, -однако мы хотим поискать его здесь.» «Будь по-вашему,» — ответила Катла и приказала ключнику пойти вперед и посветить им и отпереть кладовую, единственное, по ее словам, помещение на ферме, которое запиралось на ключ. При этом они видели, что она пряла, вращая веретено. Они обшарили весь дом, однако Одда не обнаружили и ушли ни с чем.
«Когда они немного отошли от фермы, Арнкелль остановился и сказал: «А не обманула ли Катла наши глаза? Ведь там, где мы видели веретено, на самом деле был Одд.» «Она могла такое сделать, — сказал Торарин. — Вернемся назад.» Так они и сделали. Когда в Хольте увидели, что они возвращаются, Катла сказала женщинам: «Садитесь снова по местам, а мы с Оддом выйдем им навстречу.» Когда они с Оддом достигли дверей, она вышла в сени и стала перед наружными дверями причесывать своего сына Одда, и остригла ему волосы. Арнкелль и его люди бросились к дверям и увидели, где была Катла: она стояла с козлом, подравнивала ему шерсть и бороду и расчесывала спутанные пряди. Арнкелль и бывшие с ним вошли в комнату, но нигде так и не увидели Одда; веретено Катлы лежало на скамье; они решили между собой, что Одда там, должно быть, не было; затем они вышли и отправились прочь.
Однако, дойдя до того места, откуда они вернулись в прошлый раз, Арнкелль сказал: «А не думаете ли вы, что Одд обернулся козлом?» «Точно сказать нельзя, заметил Торарин, но если мы вернемся на этот раз, то мы застигнем Катлу.» «Попробуем еще раз, — сказал Арнкелль, — и посмотрим, что выйдет.» И они еще раз вернулись назад. Увидев, что они возвращаются, Катла сказала Одду, чтобы он шел за ней; выйдя наружу, она подошла к куче золы и приказала Одду лечь рядом, — «и не двигайся с этого места, что бы ни случилось». Придя на ферму, Арнкелль и его люди вбежали вовнутрь, вошли в комнату. Катла сидела на возвышении и пряла. Поздоровавшись, она заметила, что они зачастили на ферму. Арнкелль согласился, что это так, а его люди схватили веретено и разломали его в щепы. Тогда Катла сказала: «Когда вечером вы вернетесь восвояси, вы сможете сказать, что не напрасно приходили в Хольт, раз вы сломали мое веретено.» Арнкелль же со своими людьми принялись искать Одда снаружи и в доме, но ничего живого не попалось им на глаза, если не считать хряка, лежавшего рядом с кучей золы в загоне, принадлежавшем Катле. Затем они ушли.