«О вы, звезды блуждающие, так обращаюсь я к вам, переменчивые мысли, я заклинаю вас цветущими розами и лилиями долин, то есть всеми святыми, украшенными добродетелями, не докучайте мне! Удалитесь от меня на одно мгновение, оставьте меня с Ним на один краткий час, дайте мне поговорить с моим возлюбленным, насытиться благотворностью присутствия его! О все мои внутренние чувства, исполнитесь созерцания Его, отдайте Ему ваше сердце и ваши взоры, ибо то возлюбленный мой, Он бел и румян, Он избран всеми, кто обретается в сем мире, о сладчайший Иисус Христос, сколь блаженны очи, взиравшие на Тебя живого и воплощенного, и уши слышавшие твои сладостные речи! Ибо Ты еси Всевозлюбленный, коего произвел этот мир, единственный и несравненный! Глава Твоя своим миловидным очертанием подобна форме неба в его возвышенном благолепии, она достойна быть главою мироздания, и все черты образа Твоего ни с чем не сравнимы. Златые кудри Твоего прекрасного лика густы как цветущие кустарники и зеленеющие ветви, украшающие пленительную равнину, однако ныне чело Твое жестоко исколото острыми шипами, напоенными кровавой росой и струящими капли ночи. Увы! Очи Его, столь ясные, что, подобно орлиным очам, могли, не мигая, взирать на сияние солнца, очи, сверкавшие подобно светящимся карбункулам, теперь — увы! потухли и закатились как у простого умершего, брови Его, подобные черным облакам, нависшим над сиянием солнца и отбрасывающим на него свою тень, Его великолепной формы нос, подобный столпу прекрасной постройки, Его алые щеки, горящие румянцем, подобно розам, — все черты Его ныне искажены страданием и унижением, поблекли и осунулись. О возлюбленный мой! Как непохож Ты стал на Себя! Ибо нежные губы Твои, подобные нераскрытым бутонам алых роз, уста Твои, источник всякого знания и всяческой добродетели, чрез которые Ты учил всякому знанию и всякой мудрости, напояя кротостью, молоком и медом сладчайших и пленительных слов, истекавших из них и опьянявших ревностные сердца, — уста Твои ныне так иссушены, что целомудренный язык Твой приник к небу; Твой несравненный подбородок, подобный чарующей долине меж двух холмов, поруган, а сладчайшая гортань Твоя, из которой звучали приятнейшие речи, такие, что те, кто слышал их, поражались стрелами нежной любви, гортань сия испила горечи уксуса и желчи. О горе мне! Как обезображен Твой дивный лик, еще недавно пленительный как рай наслаждений, ласкавший всякий взор! Я вижу Тебя, лишенного красоты и очарования. Твои восхитительные руки, округлые, гладкие и прекрасные, как бы выточенные из драгоценного материала и украшенные драгоценными каменьями, Твои ноги, подобные мраморным колоннам на золотом основании, подгибаются — так сильно пострадали они от мучительного растяжения, тело Твое, прекрасной формы, подобное высокому холму, вздымающемуся среди лилий, забрызгано кровью и измождено, так исхудало оно, что можно перечесть все кости.
«Что еще сказать мне, возлюбленный мой? Все члены, взятые вместе и по отдельности, являвшие беспредельность благодати, опьянявшей дух всех людей и привлекавшей их устремления, ныне приняли форму смертную, глубоко ранящую острой болью все чувства тех, кто любит Тебя. О жгучие слезы! истекайте непрестанно из глубины сердца моего и омойте все раны моего возлюбленного! Какое сердце, будь оно железным или каменным, не умягчится при виде нанесенных Ему стольких жестоких ран! О сладчайший мой учитель! Кто даст мне власть умереть вместе с тобой? Я желаю, чтобы вся моя сила умерла вместе с Тобой, чтобы все мои кости сокрушены были в час Твоей смерти, чтобы душа моя была распята вместе с Тобой. О, блажен тот, кто умирает и, как могучий борец, вступает вместе с Тобой на ристалище борьбы за добродетель, кого не заставит отступить боль, ни пошатнуться радость, ибо он мужественно сражается вместе с Тобой и каждый день добровольно принимает смерть. Не сладостна ли рана того, кто с постоянством ищет твоих ран и кто, созерцая их, освобождается от всякой вражды?»