Выбежал с ними прекрасный младенец, мальчик-кудряшка,Живчик, глазенки, как ясные звезды; и бросился прямоВ руки Ивану-царевичу; он же его красотоюТак был пленен, что, ум потерявши, в горячие щекиНачал его целовать; и в эту минуту затмиласьПамять его, и он позабыл о Марье-царевне.Горе взяло ее. «Ты покинул меня, так и жить мнеНезачем боле». И в то же мгновенье из белого камняМарья-царевна в лазоревый цвет полевой превратилась.«Здесь, у дороги, останусь, авось мимоходом затопчетКто-нибудь в землю меня», — сказала она, и росинкиСлез на листках голубых заблистали. Дорогой в то времяШел старик; он цветок голубой у дороги увидел;Нежной его красотою пленясь, осторожно он вырылС корнем его, и в избушку свою перенес, и в корытцеТам посадил, и полил водой, и за милым цветочкомНачал ухаживать. Что же случилось? С той самой минутыВсе не по-старому стало в избушке; чудесное что-тоНачало деяться в ней: проснется старик — а в избушкеВсе уж как надобно прибрано; нет нигде ни пылинки.В полдень прийдет он домой — а обед уж состряпан, и чистойСкатертью стол уж накрыт: садися и ешь на здоровье.Он дивился, не знал, что подумать, ему напоследокСтало и страшно, и он у одной ворожейки-старушкиНачал совета просить, что делать. «А вот что ты сделай, —Так отвечала ему ворожейка, — встань ты до первойРанней зари, пока петухи не пропели, и в обаГлаза гляди: что начнет в избушке твоей шевелиться,То ты вот этим платком и накрой. Что будет, увидишь».Целую ночь напролет старик пролежал на постели,Глаз не смыкая. Заря занялся, и стало в избушкеВидно, и видит он вдруг, что цветок голубой встрепенулся,С тонкого стебля спорхнул и начал летать по избушке;Все между тем по местам становилось, повсюду сметаласьПыль, и огонь разгорался в печурке. Проворно с постелиПрянул старик и накрыл цветочек платком, и явиласьВдруг пред глазами его красавица Марья-царевна.«Что ты сделал? — сказала она. — Зачем возвратил тыЖизнь мне мою? Жених мой, Иван-царевич прекрасный,Бросил меня, и я им забыта». — «Иван твой царевичЖенится нынче. Уж свадебный пир приготовлен, и гостиСъехались все». Заплакала горько Марья-царевна;Слезы потом отерла; потом, в сарафан нарядившись,В город крестьянкой пошла. Приходит на царскую кухню;Бегают там повара в колпаках и фартуках белых;Шум, возня, стукотня. Вот Марья-царевна, приближась,К старшему повару, с видом умильным и сладким, как флейта,Голосом молвила: «Повар, голубчик, послушай, позволь мнеСвадебный спечь пирог для Ивана-царевича». Повар,Занятый делом, с досады хотел огрызнуться; но словоЗамерло вдруг у него на губах, когда он увиделМарью-царевну; и ей отвечал он с приветливым взглядом:«В добрый час, девица-красавица; все что угодноДелай; Ивану-царевичу сам поднесу я пирог твой».Вот пирог испечен; а званые гости, как должно,Все уж сидят за столом и пируют. Услужливый поварВажно огромный пирог на узорном серебряном блюдеСтавит на стол перед самим Иваном-царевичем; гостиВсе удивились, увидя пирог. Но лишь только верхушкуСрезал с него Иван-царевич — новое чудо!Сизый голубь с белой голубкой порхнули оттуда.Голубь по столу ходит; голубка за ним и воркует:«Голубь, мой голубь, постой, не беги; обо мне ты забудешьТак, как Иван-царевич забыл о Марье-царевне!»Ахнул Иван-царевич, то слово голубки услышав;Он вскочил, как безумный, и кинулся в дверь, а за дверьюМарья-царевна стоит уж и ждет. У крыльца жеКонь вороной с нетерпенья, оседланный, взнузданный, пляшет.Нечего медлить; поехал Иван-царевич с своеюМарьей-царевной; едут да едут, и вот приезжаютВ царство царя Берендея они. И царь и царицаПриняли их с весельем таким, что такого весельяВидом не видано, слыхом не слыхано. Долго не сталДумать, честным пирком да за свадебку; съехались гости,Свадьбу сыграли; я там был, там мед я и пивоПил; по устам текло, да в рот не попало. И все тут.
И. В. Киреевский. Отрывок из романа: Две жизни
Глава I
Изящным называют прекрасное, прекрасно выраженное. И если это справедливо, то искусство хорошо одеваться должно принадлежать к числу изящных искусств, по крайней мере, столько же, сколько танцованье.