ь. ъ. й.[4]
Э. П. Перцов. П<ушкин>у
Счастлив любимец наслажденья,
Свободу в сердце утаив;
Счастлив причастник вдохновенья:
Ты, мой Поэт! вдвойне счастлив.
Сама судьба ковром богатым
Тебе устлала жизни путь,
Любовь была твоим пенатом,
Веселий чистых ароматом
Дышала пламенная грудь.
Чтя неба волю роковую,
Ты беззаботно юность вел,
Хоть Промысл тучу громовую
Вдруг на главу твою навел.
Ты злополучьем был украшен;
Гордись бедой своей, Поэт!
Так год пожаров и побед
Сгромил верхи Кремлевских башен,
Но снова годы тишины
Их красотой изумлены
И пусть все в мире время косит,—
Тебе ль робеть? ты свой удел
В стихах златых запечатлел:
Твоих веселий сердце просит,
Твоя печаль наводит грусть,
И девы помнят наизусть
Твои сердечные куплеты.
Как часто юные поэты,
Плетя на твой узор стихи,
Кончают рифмами твоими,
И рады б знать твои грехи,
Чтобы исповедоваться ими.
Э. П. Перцов. Элегия
Грустна, тяжка забота дум
Но есть мне светлые мгновенья,
Когда порывом вдохновенья
Вдруг вознесен крылатый ум.
Расторгнув узы жизни дольной,
Широк, могуч его полет
И с высоты своей престольной
Куда, чего не досягнет?
Красы и ужасы природы
Тогда очам обнажены;
Внимал я, на лоне тишины
И буйства крик и песнь свободы,
И там, где славят жизнь народа
Предвижу сон развалин и могил;
Не изумлен я разрушенью,
Причастник таинственных сил;
Не предан я земному наслажденью
Всесозерцающей душой.
Мне льются в грудь восторженные чувства;
Любви и дружбы жар святой
И благодатный жар искусства
Доступны мне все помыслы богов, —
И самый замысл мирозданья
И тайна злобная гробов
И ложь житейского, страданья.
Тогда живу я жизнью не одной.
Небес святыня, гордость ада
Позор земли, — все предо мной,
Все моего добьется взгляда
В тот краткий миг, в тот миг святой,
Какой-то тайной обновленный,
Слился сердечный трепет мой
С движеньем, с жизнью вселенной
О если бы тогда возмог
Единым излияться словом,
Звук грянул бы вдруг отзывом громовым
И содрогнулся б ветхий мир
Как в ночь Христова Воскресенья
Слепой языческий кумир.
О, для чего так кратко вдохновенье!
Зачем его так сладок срочный пир.
А. И. Полежаев. Романс
Утро жизнью благодатной
Осветило сонный мир;
Дышит влагою прохладной
Упоительный Зефир.
Нега, радость и свобода
Торжествуют юный день,
Но в моих очах природа
Отуманена как тень.
Что мне с жизнью, что мне с миром?
На душе моей тоска
Залегла как над Вампиром
Погребальная доска.
Вздох волшебный сладострастья
С стоном девы пролетел
И в груди за призрак счастья
Смертный хлад запечатлел.
Уж давно огонь объятий
На злодее не горит,
Но над ним как звук проклятый
Этот стон ночной гремит.
О исчезни стон укорной
И замри как замер ты
На устах красы упорной
Под покровом темноты.
А. И. Полежаев. Букет
К груди твоей, Эмма,
Приколот букет —
Он жизни эмблема, —
Но розы в нем нет!
Узорней, алее
Есть много цветов,
Но краше, милее
Царица лугов.
Эфирный влетает
В окно мотылек
На перьях лобзает
Он каждый цветок.
Над ландышем вьется
К лилее прильнул
Кружится, несется
И быстро порхнул.
Куда ж ты бесстрастный
Любовник цветов
Иль ищешь прекрасной
Царицы лугов?
О Эмма, О Эмма,
Вот блеск красоты
Как роза — эмблема
Невинности ты.
А. С. Пушкин. Отрывок из повести
вернуться
[4]