Последствия доноса были ограничены вмешательством в дело Д. В. Дашкова, написавшего по этому поводу обширную язвительную записку. Однако, заступаясь в ней за Вяземского, Титова, Одоевского, Дашков ничего не мог сказать о Киреевских, которых «никогда не видывал», — и подозрения властей на их счет не были развеяны.
Примерно к тому же времени относится создание одного из самых ранних дошедших до нас произведений Киреевского — этюда «Царицынская ночь». В нем изображена ночная загородная прогулка приятелей. «Сердечный разговор», который они ведут, о том же, о чем писал Киреевский Кошелеву, — «о назначении человека, о таинствах искусства и жизни, об любви, о собственной судьбе и, наконец, о судьбе России. Каждый из них жил еще надеждою, и Россия была любимым предметом их разговоров, узлом их союза, зажигательным фокусом прозрачного стекла их надежд и желаний». Завершается «Царицынская ночь» строками, которые читает один из участников прогулки — поэт Вельский. Стихотворение воспевает семь звезд — Веры, Песнопения, Любви, Славы, Свободы, Дружбы и Надежды. Счастлив тот,
В. И. Кулешов обращал внимание па явную перекличку этой символики с декабристской: «.. Восходит свободы звезда» (Кюхельбекер), «.. Звезда надежды воссияла» (Рылеев), «…Звезда пленительного счастья» (Пушкин) и т. д. Но не будем забывать существенного обстоятельства — Киреевский писал свои стихи, когда восстание декабристов было разгромлено, когда Кюхельбекер томился в темнице, а тело Рылеева лежало в потаенной могиле на острове Голодай.
Максимович так описывает литературный дебют Киреевского: «…в исходе 1827 года, когда съехалась Москва на зиму и возобновились литературные вечера у княгини 3. Л. Волконской, на которые приглашен был и Киреевский, — князь П. А. Вяземский успел взять с него слово написать что-нибудь для прочтения — и он написал Царицынскую ночь. Зардевшись, как говорится, пропел он свою первую песню в большом собрании слушателей; но дело уже было начато; и весною следующего года, когда московские литераторы провожали Мицкевича, — за ужином, при поднесении ему серебряного кубка, Киреевскому первому пришлось произнесть свои стихи в честь польского поэта. После этого Погодин и Шевырев имели уже полное право приступить к Киреевскому, чтобы он написал что-нибудь для "Московского вестника", ознаменованного участием его друзей, — и он написал: Нечто о характере поэзии Пушкина. Это первая статья, сочиненная им для печати».
Она стала важнейшей вехой в осмыслении Пушкина его современниками. Как единодушно признают современные литературоведы, она представила читателю «первую концепцию развития творчества Пушкина» и «имела чрезвычайно важное значение в истории осмысления Пушкина русской критикой». По мнению Б. С. Мейлаха, статьи Киреевского о Пушкине «представляют собою вершину всего, что было написано о Пушкине при его жизни». В. А. Котельников подчеркивает, что «уловить общую закономерность, связывающую творчество Пушкина с движением всей литературы, выработать столь широкую по охвату и перспективе историко-культурную концепцию мог только философски мыслящий критик», каковым «и оказался Киреевский». Ю. В. Манн, подвергший статью «Нечто о характере поэзии Пушкина» особенно обстоятельному и углубленному анализу, отметил, что «впервые в статье Киреевского творческий путь Пушкина был рассмотрен как органический процесс, включен в перспективу движения новейшей русской и, в определенной мере, западноевропейской литературы».