Урок второй: демократизация
Немецкие ответы на две диктатуры: сходства и различия
В немецкой истории ХХ века были подряд две диктатуры: национал-социалистическая и коммунистическая. Но разговор о «двух немецких диктатурах» весьма щекотлив. Того, кто прибегает к этой формулировке, оппоненты обвиняют в упрощении и релятивизме. Они опасаются, что такая формулировка недопустимо нивелирует исторические различия между идеологиями и масштабами преступного насилия. «Голословное сравнение Третьего рейха с ГДР, – по мнению Маргериты Брентано, – есть ужасное упрощение. Третий рейх оставил после себя горы трупов, а ГДР – гору учетных карточек»[113].
Историк Бернд Фауленбах помог разрешить этот спор, предложив комиссиям по изучению истории и последствий диктатуры СЕПГ[114] практическое «правило кулака»[115], проясняющее место обеих диктатур в исторической иерархии:
Диктатуру СЕПГ недопустимо релятивизировать нацистской диктатурой.
Нацистскую диктатуру недопустимо тривиализировать диктатурой СЕПГ[116].
Между обеими диктатурами, несомненно, существуют большие различия, которые легко обобщить. Ядром нацистской идеологии стал элиминаторный антисемитизм, приведший к систематической дискриминации евреев и других нацменьшинств, а во время войны – к их депортации и уничтожению. Обратной стороной дискриминации был сильный упор на коллективизм этнически однородного немецкого национального сообщества, в котором индивидуальная воля приветствовалась и допускалась лишь в той мере, в какой она поддерживала коллектив и волю фюрера. Отсюда ясно, кто пострадал при этой диктатуре от государственного террора, а кто нет. Борцам сопротивления и диссидентам грозила опасность, тогда как остальное население оставлялось в покое и пользовалось многочисленными привилегиями и социальной поддержкой. В ГДР все было иначе: Стену охраняли снайперы, был правовой произвол и многочисленные репрессии, однако исторических преступлений против человечности, соизмеримых с Холокостом, не было. Если в нацистском государстве четко разделяли преступников, жертв (евреев), борцов Сопротивления и бенефициариев, то диктатура СЕПГ проводила между преступниками и жертвами невидимую границу. Государственный террор СЕПГ, движимой параноидальным стремлением удерживать граждан в правильном идеологическом курсе, оборачивался, как и в сталинские времена, против собственного народа. Вместо того чтобы сплотить и интегрировать население, государство создало огромную тайную систему слежки и доносительства, с помощью которой, однако, добилось прямо противоположного: углубления пропасти между конформистами, лояльными режиму, и диссидентами и, как следствие, раскола в обществе на преследователей и преследуемых, доносителей и жертв.
Два различных конца диктатуры: 1945 и 1989
Еще одно важное различие между обеими диктатурами мы обнаружим, если сравним их конец. Вынудив немцев капитулировать 8 мая 1945 года, союзники дали им возможность для нового начала или, как сформулировал это Гёц Али (см. выше, с. 94), их «освободили от самих себя». Поражение в 1945 году не было таким же, как в 1918 году, оно стало провалом всей немецкой истории: моментом вины и стыда перед лицом обошедших весь мир фотографий освобожденных концлагерей. Нюрнбергский процесс восстановил в Германии правосудие, посредством которого были осуждены высшие функционеры нацистской партии. Поскольку немецкого правового государства еще не существовало, эту задачу пришлось взять на себя союзникам. С Третьим рейхом было покончено дважды: политически это сделала капитуляция сначала в Реймсе, затем в Карлсхорсте, а морально – Нюрнбергский процесс.
113
114
Имеется в виду работа двух экспертных комиссий бундестага Enquête-Kommission «Aufarbeitung von Geschichte und Folgen der SED-Diktatur in Deutschland» в период с 1992 по 1998 год. Итогом их работы стала публикация 32 томов материалов. –
116