Этот последний этап развития ЕС, ознаменовавший историческое преодоление наследия холодной войны, зачастую именуется «расширением на Восток». Это понятие сегодня проблематично, ибо то, что после крушения восточного блока казалось хотя и неожиданным, но вполне логичным развитием событий, сопредельная Россия восприняла совсем иначе. В отличие от ЕС, трактующего эти события как исторический успех, российский президент Владимир Путин назвал в 2005 году распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века»[13], а потому сейчас делает все возможное для сдерживания Европейского союза на востоке. Исторические воззрения не есть нечто тривиальное, их столкновение может повлечь за собой самые неожиданные последствия. Первым сигналом, который в то время еще не распознали европейские страны, стала реакция российской стороны на перенос памятника советскому солдату из центра эстонской столицы Таллинна на окраинное кладбище. На эту символическую и политическую провокацию Россия ответила первой массированной кибератакой с целью парализовать все важнейшие государственные учреждения страны[14].
Присоединение Крыма в марте 2014 года и война в Украине значительно усилили напряженность в отношениях между Россией и Европейским союзом. Формирование новой коалиции ряда восточноевропейских стран – членов ЕС вместе с Россией свидетельствует о том, что мирное расширение альянса не привело к его консолидации, а обернулось новыми войнами и дестабилизацией. Сюда следует отнести и войну на Балканах в 1992–1995 годах. В резне, устроенной сербами в Сребренице, были убиты восемь тысяч боснийских мусульман. Нидерландские «голубые каски» из миротворческих сил ООН своевременно не вмешались и не смогли спасти человеческие жизни. Из стран, принявших участие в этой войне, Хорватия – член ЕС с 2016 года[15], Босния подала заявку на вступление в ЕС, а Сербия, Черногория и Северная Македония значатся в списках кандидатов.
Строго говоря, европейская конфедерация создавалась дважды, причем исторические предпосылки были различны. По окончании Второй мировой войны ЕС воспрепятствовал возрождению в Германии эгоцентричного и агрессивного национального государства, и в то же время представил таким странам, как Франция, возможность трансформироваться из колониальной империи в нацию. По завершении холодной войны Европа строилась уже не на руинах мировых войн, а на обломках обанкротившейся и распавшейся советской империи. Иными словами, предпосылки для формирования европейской конфедерации существенно изменились. С принятием бывших стран восточного блока побудительной силой внутри ЕС стало движение не от национального к транснациональному, а, наоборот, от транснационального к национальному. Эта смена вектора привела, как отмечали уже в девяностые годы Тони Джадт и Алан Милуорд, к повторному открытию и возрождению национальных государств на Востоке и Западе.
Оглядываясь на почти семидесятилетний опыт европейской интеграции, приходится признать, что динамика, наметившаяся в 1990-е годы, значительно усилилась в связи с миграционным кризисом 2015 года. Центрально– и восточноевропейские страны, бывшие некогда частью советского блока, видели в Европейском союзе, прежде всего, защиту своей нации от коммунистического принудительного альянса. Поэтому свою идентичность и единство они основывают на образе коммунистического врага и национальном нарративе жертвы. Название их исторических музеев красноречиво говорят сами за себя: «Музей оккупации» в Риге, «Музей Холокоста» в Вильнюсе и «Дом террора» в Будапеште. В будапештском музее коммунистическое прошлое демонстрируется как эффектный ужастик, что, впрочем, не мешает венгерскому президенту проявлять больше симпатии к Путину, нежели к европейцам в Брюсселе. Европейская конфедерация расшатывается, сплоченность Европейского союза подвергается серьезному испытанию на прочность. В настоящее время все пришло в движение, поскольку стала возможна альтернатива Европейскому союзу в виде новых альянсов и иной расстановки политических сил.
Четыре урока истории
Вернемся к вопросу, которым задавался Валери: чему учит история? То, что он описал в 1931 году, сегодня оказалось в высшей степени актуально, ибо мы повсеместно видим, как нации становятся «озлобленными, спесивыми, невыносимыми и суетными». История действительно «не учит ничему» – и здесь приходится согласиться с Валери, поскольку она «оправдывает все, что угодно». История становится политическим трофеем победителя. В автократических режимах историки, не согласные с официальным политическим курсом, подвергаются преследованию, их сажают в тюрьму, музеи закрывают, а памятники уничтожают, чтобы на их месте воздвигнуть неоспоримые и легитимирующие государство символы (см. ниже c. 146–151). И все-таки мы не можем принять выводы Валери целиком. Ведь с тех пор у нас появились понятия, концепты и правовые нормы, отсутствовавшие в его времена: «геноцид», «преступления против человечности», «уважение прав человека». Эти уроки истории хорошо известны, однако они не воспринимаются с той конкретностью, которая позволила бы эффективно ими воспользоваться. Политики неизменно упоминают их в своих выступлениях, но от бесконечных повторений они лишь блекнут и обессмысливаются. Если же вернуться от выхолощенной риторики к рассказу о том, как и когда эти исторические уроки были осознаны, то они опять наполнятся конкретным смыслом. Если к тому же вспомнить, в каких сложных исторических условиях были извлечены эти уроки, то они вряд ли будут быстро забыты. Исторические уроки памятны и действенны не потому, что постоянно звучат в речах благонравных политиков, а единственно потому, что мы их отстаиваем и претворяем в жизнь. Это начинается с внимания и интереса к урокам истории, из-за чего они перестают казаться чем-то само собой разумеющимся. Четыре урока истории, к которым мы обратимся, не были извлечены или придуманы одновременно. Два из них – миротворческий проект и проект демократизации – появились после 1945 года и еще раз прошли проверку после 1989 года; два других – мемориальная культура и права человека – добавились к ним только после 1989 года. Чтобы детальнее разобраться с этими уроками истории, следует рассмотреть, при каких исторических обстоятельствах они были усвоены и осмыслены.
14