С удивлением выслушали Абенсеррах и его дама этот рассказ, и мавр, расточая похвалы, сказал, что большего великодушия он не встречал в мужчине.
— Клянусь богом, — сказала дама, — я бы не желала иметь столь доблестного воздыхателя, да он, наверное, не слишком был влюблен, раз так быстро удалился и забота о чести мужа оказалась сильней, нежели красота жены.
И еще сделала она множество остроумных замечаний, но тут они подъехали к крепости. Ворота стояли отпертыми, ибо стражу известили обо всем происшедшем; один из стражей побежал звать алькайда.
— Сеньор, — сказал он, — к нам в крепость явился мавр, которого ты победил, и с ним красивая дама.
Алькайд вмиг догадался, кто это может быть, и немедля сошел вниз. Абенсеррах, взяв свою супругу за руку, приблизился к нему и молвил:
— Родриго де Нарваэс, смотри, хорошо ли сдержал я свое слово, — я обещал тебе привести одного пленника, а привел двух, и один из них способен взять в плен еще многих. Вот моя госпожа, суди сам, была ли у меня причина печалиться, и прими нас как своих слуг, ибо я вверяю тебе мою госпожу и мою честь.
Родриго де Нарваэс был очень рад видеть их обоих.
— Не знаю, — сказал он даме, — кто из вас больше обязан другому, но я премного обязан вам обоим. Входите и отдыхайте — вы в своем доме и отныне считайте его вашим навсегда, как и его хозяина.
Они отправились в отведенный им покой и, немного отдохнув, сели за стол подкрепиться с дороги.
— Что с вашими ранами, сеньор? — спросил Абенсерраха алькайд.
— Кажется мне, сеньор, с дороги они воспалились, немного болят.
— Что это значит, господин мой? — с сильной тревогой спросила прекрасная Харифа. — Вы ранены, а я этого не знаю?
— Госпожа моя, кто страдал от ран, нанесенных вами, тому все прочие раны — ничто. Сказать по правде, в той ночной стычке я получил две небольшие раны — езда верхом и то, что их не лечили, теперь, наверно, сказывается.
— Полагаю, — молвил алькайд, — что вам следует лечь, а я пришлю к вам здешнего цирюльника.
Прекрасная Харифа в большом волнении помогла мавру раздеться, вскоре явился лекарь, осмотрел раны и, сказав, что это пустяк, приложил мазь, от которой боль прекратилась, и через три дня мавр был здоров.
И вот однажды, к концу обеда, Абенсеррах сказал:
— Родриго де Нарваэс, как умный человек, ты по нашему появлению здесь наверняка догадался обо всем остальном, и я надеюсь, что ты сумеешь помочь нам уладить наше столь запутанное дело. Эта дама — прекрасная Харифа, та, о которой я тебе уже говорил, что она моя госпожа и супруга; от страха, что оскорбила отца, она не пожелала остаться в Койне, и страх этот до сих пор ее терзает. Я знаю, что, хотя ты христианин, наш король тебя любит за доблесть; молю тебя, попроси короля убедить ее отца простить нам, что мы так поступили втайне от него, — раз уж Фортуна повела нас по этому пути.
— Утешьтесь, — молвил алькайд, — обещаю вам сделать все, что в моих силах.
И, взяв бумагу и чернила, он написал королю письмо, в котором говорилось следующее:
ПИСЬМО РОДРИГО ДЕ НАРВАЭСА, АЛЬКАЙДА АЛОРЫ. К КОРОЛЮ ГРАНАДЫ
«Великий и всемогущий король Гранады! Я, Родриго де Нарваэс, алькайд Алоры и твой слуга, целую твои королевские руки и имею тебе сказать, что Абиндарраэс Юный из рода Абенсеррахов, родившийся в Гранаде и воспитывавшийся в Картаме под опекой тамошнего алькайда, влюбился в его дочь, прекрасную Харифу; когда в знак благоволения к алькайду ты перевел его в Коин, влюбленные, дабы закрепить свой союз, тайно обручились; улучив время, когда отец, ныне у тебя пребывающий, уехал, юноша по призыву своей возлюбленной направился в его замок; на пути он повстречался со мною, и в стычке, в которой он выказал весьма изрядную храбрость, я взял его в плен; но он, поведав мне свою историю, возбудил во мне участие, и я дал ему свободу на два дня. Он отправился на свидание со своей нареченной, — так в эту свою поездку он потерял свободу и приобрел супругу. Она же, узнав, что Абенсеррах должен возвратиться в плен, приехала с ним вместе, и ныне оба они в моей власти. Молю тебя, да не оскорбит твой слух имя Абенсеррах! Я знаю, он и отец его невиновны в заговоре, составленном противу твоей королевской особы, о чем свидетельствует то, что они остались живы. Молю твое королевское величество, да станет спасение этих несчастных равно твоим и моим делом: я откажусь от выкупа и отпущу обоих безвозмездно, ты же только заставь ее отца простить их и принять милостиво. Сие деяние будет достойно тебя и подтвердит мою неизменную веру в твое великодушие».