Тут король Аполлоний поднялся с кресел и с величайшей учтивостью усадил гостя с собою рядом. Побеседовали они о том, о сем, и наконец князь стал настоятельно просить короля сойти на берег и откушать у него во дворце, — ужин, мол, готов и столы накрыты. Король Аполлоний начал было отказываться, ссылаясь на то, что поклялся своей короной не ступать на сушу, пока не приедет в Пентаполитанию.
— Ежели так, — возразил князь, — ваше величество может оказать мне эту милость, не нарушая клятвы, — я попотчую вас ужином здесь, на корабле, и от этого вашему величеству уж никак нельзя отказаться.
Перед таким сердечным радушием не мог король устоять и согласился. Князь, простившись с ним, поспешил на берег и распорядился доставить ужин со всею посудой на корабль да предупредить Бродяжку, чтобы к концу ужина она вошла с пеньем какой-либо утешительной песенки, подходящей для короля в его скорби, и чтобы сказали ей — коль сумеет она развеселить гостя, он, князь, обещает освободить ее из рабства. Все было приготовлено, и с наступлением вечера король Аполлоний и князь Палимед уселись за стол; яства им подносили княжеские слуги и эфесские дворяне столь чинно и торжественно, что король хоть и не повеселел, но был изумлен и тронут. Когда подавали последнюю перемену, вошла Бродяжка со своим серебряным бубном и под звон бубна спела песню, предназначенную для короля Аполлония.
ПЕСНЯ
Пусть душа возвеселится
Вопреки судьбине злой!
Знай, когда не ждешь, порой
Горе в радость обратится.
Грудь твою гнетет кручина,
Глядь, блеснул вдруг счастья свет,
А блаженства сладкий бред
Часто горестей причина.
Что с тобой ни приключится,
Ты хвалу Творцу воспой!
Знай, когда не ждешь, порой
Горе в радость обратится.
Столь приятна и утешительна была эта песня для короля Аполлония, что, посветлев лицом, приказал он дать певице сто эскудо и спросил, какого она звания, где родилась и чем живет. Тогда Бродяжка положила бубен и, взяв в руки гитару, ответила на его вопросы следующим романсом.
РОМАНС
На земле меня носила[319]
Мать, а родила на море
И от злополучных родов
Душу богу отдала.
Бедную в парче, в короне,
Как пристало королеве,
Положили в гроб, и тихо
Гроб волна вдаль понесла.
В Тарс отец отвез малютку
И семье друзей давнишних
Передал на воспитанье,
Беспечально я росла;
Нянюшку отец оставил,
Чтоб меня оберегала,
Гелиат добро внушал мне
И учил чуждаться зла.
Мне четырнадцать минуло —
Возраст нежный и цветущий,—
Как, меня оставив в горе,
С горя няня умерла.
Гелиатову супругу
Дионисью грызла злоба,
Что я дочь ее родную
Красотою превзошла.
И, призвав раба, коварно
Погубить меня велела,
Но я к статуе припала
И тем жизнь свою спасла.
Статую отцу во славу
Тарс поставил благодарный.
Под опекой Теофила
Новый дом я обрела.
Но Фортуна, свирепея,
Не хотела дать покоя:
Я Амура стала жертвой.
Хоть пред ним светлей стекла.
Теофила сын влюбленный,
Серафим, пылая страстью
Безнадежной, ибо дочкой
Королевской я слыла,
Умыкнуть меня задумал,
И, когда гуляла в роще,
Потащили меня в лодку,—
Тщетно помощь я звала.
В море взяли нас корсары,
Похитителей убили,
Поплыла пустая лодка
Без ветрил и без весла.
А меня, в Эфес доставив,
Продали корсары в рабство.
Не скупился Лений-сводник,
Хоть цена и не мала.
Лений ныне мой хозяин,
Мой всевластный повелитель,
Чтобы честь спасти, я выкуп
Каждый день ему несла.
Если ж денег не достану,
Не уйти мне от бесчестья,
В доме гнусном жить заставят,
Чтобы девкой я была.
О король великодушный,
Все тебе я рассказала,
Ныне знаешь достоверно,
Кто я, где и как жила.
Помоги ж, чтоб из вертепа
Девой чистой я ушла!
вернуться
На земле меня носила… — Пример законченно повествовательного романса. Такого рода романсы иногда выполняли в Испании XV–XVII вв. функции новеллы.
Н. Балашов