И случилось так, что синьор Ардиццино снова вернулся к прежней жизни и, снова начав предаваться любовным утехам с синьорой Бьянкой Марией, денно и нощно пребывал с нею. И так прошло много времени, когда вдруг женщине этой пришла в голову мысль убить графа ди Гаяццо. Если бы кто-нибудь спросил ее, почему ей этого захотелось, то сильно сомневаюсь, что она могла бы назвать какую-нибудь причину, разве что по недомыслию своему, готовая на самые страшные злодеяния, она сослалась бы на свое разнузданное и бесстыдное вожделение, которое, не скажу даже владело ею, а толкало с неистовой силой, ведя к погибели и ее самое, и других, о чем вы и узнаете сейчас, слушая то, что я расскажу.
Одержимая этой мыслью, Бьянка Мария убедила себя, что не сможет радоваться жизни, если граф ди Гаяццо останется в живых. И так как она не могла придумать иного способа разделаться с ненавистным ей человеком, то она решила, что палачом его должен стать синьор Ардиццино. И однажды ночью, лежа с ним в постели и предаваясь ласкам, она сказала:
— Вот уже несколько дней, господин мой, как я хочу просить вас доставить мне одно удовольствие, и мне не терпится, чтобы вы исполнили мою просьбу.
— Я готов сделать все, о чем вы меня попросите, — ответил ее любовник, — даже если это будет делом трудным, лишь бы оно было в моих силах.
— Скажите, — спросила она, — граф ди Гаяццо вам друг?
— Ну, разумеется, — ответил синьор Ардиццино, — я убежден, что он мне друг, и притом верный, я ведь люблю его как брата, да и он меня не меньше, и он всякий раз старается сделать мне что-нибудь приятное, так же как и я ему. Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— Сейчас узнаете, — ответила Бьянка Мария и, нежно поцеловав его шесть раз, продолжала: — Любимый мой, вас жестоко обманули, я твердо уверена, что на целом свете у вас нет большего врага, чем он. Теперь послушайте, откуда я об этом узнала, чтобы вы не думали, что все это лишь плод моего воображения. Когда он бывал у меня, у нас с ним однажды зашел разговор о вас, и он поклялся мне, что не успокоится до тех пор, пока не вонзит вам в грудь отравленный кинжал, и что недалек тот день, когда он сыграет с вами такую шутку, после которой вы отдадите богу душу. И еще много всего худого говорил он о вас, но откуда у него такая ненависть к вам, он ни за что не захотел мне открыть, как я его ни пытала. И хоть я в то время была в обиде на вас, я без устали молила его, чтобы он отказался от своего замысла. На это он в гневе ответил, что решение его непоколебимо и лучше нам поговорить о чем-нибудь другом. Так что остерегайтесь его всемерно. Но я дам вам хороший совет, и, если вы последуете ему, вам не придется бояться ни самого графа, ни его угроз. Я бы на вашем месте упредила его и поступила с ним так, как он собирается поступить с вами. Тем самым вы окажетесь хитрее его, и вас за это век будут хвалить и почитать. Верьте мне, если вы не начнете первым, он не будет дремать, и стоит вам только немного зазеваться, как он убьет вас. Последуйте моему совету, убейте его, и как можно скорее; совершив это, вы не только исполните свой долг и поступите как рыцарь, защищая свою жизнь, которая, разумеется, вам дорога, но и мне доставите величайшее удовольствие. И если вы не хотите сделать это ради себя, то сделайте из любви ко мне, — ведь, даже подари вы мне целый город, я бы не так радовалась этому подарку; для меня большей радостью было бы видеть мертвым этого заику. Если только вы меня любите, — а я верю, что вы меня любите, — вы разделаетесь с этим наглым человеком, с этим гордецом, который не признает ни бога, пи людей.
Синьор Ардиццино, может быть, и поверил бы всей этой хитросплетенной лжи, если бы его возлюбленная не обнаружила в эту минуту своих истинных чувств. Он понял, что женщиной этой движет какая-то особая ненависть к графу, а отнюдь не страх за его жизнь, и он в глубине души теперь уверился, что тот не говорил против него ни одного дурного слова. Однако он сделал вид, что очень признателен ей за предупреждение, и много раз ее благодарил, обещав последовать мудрому совету, который она ему дала.
Однако следовать этому совету он не стал. Он решил, что прежде всего поедет в Милан и поговорит с графом. Так он и сделал. Там, найдя для этого подходящий случай, он затеял с графом разговор и во всех подробностях передал ему слышанное от Бьянки Марии. Граф перекрестился и, пораженный его рассказом, воскликнул:
— Какая же это паскуда! Не будь позорным делом для человека благородного пачкать руки в крови женщины, да еще такой бесстыжей твари, как эта, я бы с корнем вырвал у нее из глотки язык. Только прежде мне хочется, чтобы она призналась, сколько раз она заклинала меня убить вас.
И так, раскрывая друг другу глаза на все козни этой злобной женщины, они поняли сполна всю ее низость. И они стали говорить о ней все то худое, что говорится в таких случаях о женщине распутной и бесстыжей, и, как дома, так и на людях, рассказывать о ее злодеяниях, сделав ее притчей во языцех всего города.
До ушей Бьянки Марии дошло все, что говорили о ней эти синьоры, и, хотя она притворилась, что ей нет до этого дела, она не находила себе места от ярости и думала лишь о том, как бы жестоко за все отомстить. Через некоторое время она поехала в Милан и остановилась там в доме синьоры Дарий Боэты.
В ту пору в Милане жил сицилиец Пьетро ди Кардона, который командовал отрядом своего брата дона Артале, а был он побочным сыном графа Коллизано, павшего в сражении при Бикокке[102]. Дон Пьетро был молодой человек лет двадцати двух, смуглолицый, ладно скроенный и всегда печальный. Увидев синьору Бьянку Марию, он страстно в нее влюбился. Она же, завязав с ним знакомство, поняла, что это еще совершеннейший птенец и что он-то и может стать исполнителем ее заветного желания. Она старалась быть с ним всегда веселой и, как только могла, пыталась обольстить его и увлечь. Ему же еще никогда в жизни не случалось иметь дело со знатной дамой. И, думая, что она одна из первых женщин в Милане, он был сам не свой от разгоревшейся в сердце страсти. Кончилось тем, что она назначила ему свиданье и оставила у себя на всю ночь. Бьянка Мария была с ним очень нежна и вела себя так, будто любовь совершенно ее опьянила, была с ним ласкова и сама радовалась его ласкам, он же почитал себя самым счастливым любовником на свете и думал только о ней одной. И он оказался в таком подчинении у этой женщины, что через некоторое время без лишних слов она решилась попросить его оказать ей особую милость — убить графа Гаяццо, а заодно и синьора Ардиццино. Дон Пьетро, который на все смотрел ее глазами, нимало не задумываясь, обещал исполнить ее просьбу и без промедления приступил к делу.
Граф ди Гаяццо в это время куда-то отлучился, синьор же Ардиццино пребывал в Милане, и поэтому дон Пьетро решил начать с него. Через своих соглядатаев он выведал, что в определенный день вечером синьор Ардиццино приглашен на ужин. Дело было зимой, когда ужинают обычно поздно, и дон Пьетро, взяв с собой двадцать пять своих солдат, вооруженных с головы до ног, стал дожидаться возвращения синьора Ардиццино. Вы знаете, что налево от улицы Маравильи в сторону Корсо-Сан-Джакомо есть проход под аркой. Зная, что синьор Ардиццино появится там, дон Пьетро укрылся со своими людьми в соседнем домике, а так как ему донесли, что синьору Ардиццино будет сопутствовать его брат, синьор Карло, он расположил своих людей таким образом, что они окружили обоих братьев, закрыв им проход. Здесь-то они с ними и схватились. Но что могли сделать двое молодых людей и каких-то восемь или девять слуг, у которых ничего не было, кроме шпаг, с таким множеством вооруженных алебардами солдат.
Бой длился недолго, несчастные молодые люди, равно как почти все их слуги, были убиты. Герцог Бурбонский, бежавший из Франции и бывший в то время наместником императора в Милане, приказал в ту же ночь схватить дона Пьетро и отправить его в тюрьму; там он признался, что совершил это убийство по наущению возлюбленной своей Бьянки Марии. Когда та узнала, что дона Пьетро арестовали, она могла бы еще спастись бегством, но почему-то осталась в Милане[103]. Как только до герцога Бурбонского дошла весть о том, какое признание сделал дон Пьетро, он приказал схватить Бьянку Марию, которая совсем растерялась и взяла с собой кошелек, где было пятнадцать тысяч золотых скудо, надеясь подкупить стражу и выйти на волю. Дону Пьетро помогли бежать из тюрьмы. А злосчастную Бьянку Марию, собственными устами подтвердившую признание любовника, приговорили к смертной казни через отсечение головы.
102
103