Теперь ты умолкнешь навеки,
Усталое солнце. Исчез тот последний обман,
Что мнился мне вечным. Исчез. Я в раздумиях ясных
Постиг, что погасла не только
Надежда, но даже желанье обманов прекрасных.
Умолкни навеки. Довольно
Ты билось. Порывы твои
Напрасны. Земля недостойна
И вздоха. Вся жизнь —
Лишь горечь и скука. Трясина — весь мир.
Отныне наступит покой. Пусть тебя наполняют
Мученья последние. Нашему роду
Судьба умереть лишь дает. Презираю отныне,
Природа, тебя — торжество
Таинственных сил, что лишь гибель всему предлагают,
И вечную тщетность всего.
И в воздыханье вечном нет спасенья[200].
Петрарка
Я заблуждался, добрый Джино; я
Давно и тяжко заблуждался. Жалкой
И суетной мне жизнь казалась, век же
Наш мнился мне особенно нелепым…
Невыносимой речь моя была
Ушам блаженных смертных, если можно
И следует звать человека смертным.
Но из благоухающего рая
Стал слышен изумленный, возмущенный
Смех племени иного. И они
Сказали, что, неловкий неудачник,
Неопытный в усладах, неспособный
К веселью, я считаю жребий свой
Единственный — уделом всех, что все
Несчастны, точно я. И вот средь дыма
Сигар, хрустения бисквитов, крика
Разносчиков напитков и сластей,
Средь движущихся чашек, среди ложек
Мелькающих блеснул моим глазам
Недолговечный свет газеты. Тотчас
Мне стало ясно общее довольство
И радость жизни смертного. Я понял
Смысл высший и значение земных
Вещей, узнал, что путь людей усыпан
Цветами, что ничто не досаждает
Нам и ничто не огорчает нас
Здесь, на земле. Познал я также разум
И добродетель века моего,
Его науки и труды, его
Высокую ученость. Я увидел,
Как от Марокко до стены Китайской,
От Полюса до Нила, от Бостона
До Гоа[201] все державы, королевства,
Все герцогства бегут не чуя ног
За счастьем и уже его схватили
За гриву дикую или за кончик
Хвоста. Все это видя, размышляя
И о себе, и о своей огромной
Ошибке давней, устыдился я.
Век золотой[202] сейчас прядут, о Джино,
Трех парок веретёна. Обещают
Его единодушно все газеты —
Везде, на разных языках. Любовь
Всеобщая, железные дороги,
Торговля, пар, холера, тиф прекрасно
Соединят различные народы
И климаты; никто не удивится,
Когда сосна иль дуб вдруг источат
Мед иль закружатся под звуки вальса.
Так возросла, а в будущем сильней
Мощь кубов перегонных возрастет,
Реторт, машин, пославших вызов небу,
Что внуки Сима, Хама и Яфета[203]
Уже сейчас летают так свободно
И будут все свободнее летать.
Нет, желудей никто не будет есть,
Коль голод не понудит; но оружье
Не будет праздным. И земля с презреньем
И золото и серебро отвергнет,
Прельстившись векселями. И, как прежде,
Счастливое людское племя будет
Кровь ближних проливать своих: Европа
И дальний брег Атлантики[204] — приют
Цивилизации последний — будет
Являть собой кровавые поля
Сражений всякий раз, как роковая
Причина — в виде перца, иль корицы,
Иль сахарного тростника, иль вещи
Любой другой, стать золотом способной,
Устроит столкновенье мирных толп.
И при любом общественном устройстве
Всегда пребудут истинная ценность
И добродетель, вера, справедливость
Общественным удачам чужды, вечно
Посрамлены, побеждены пребудут —
Уж такова природа их: всегда
На заднем плане прятаться. А наглость,
Посредственность, мошенничество будут
Господствовать, всплывая на поверхность.
Могущество и власть (сосредоточить
Или рассеять их) — всегда во зло
Владеющий распорядится ими,
Любое дав тому названье. Этот
Закон первейший выведен природой
И роком на алмазе, и его
Своими молниями не сотрут
Ни Вольта, ни Британия с ее
Машинами, ни Дэви[205], ни наш век,
Струящий Ганг из новых манифестов.
Вовеки добрым людям будет плохо,
А негодяям — хорошо; и будет
Мир ополчаться против благородных
Людей; вовеки клевета и зависть
Тиранить будут истинную честь.
И будет сильный слабыми питаться,
Голодный нищий будет у богатых
Слугою и работником; в любой
Общественной формации, везде —
Где полюс иль экватор — вечно будет
Так до поры, пока земли приюта
И света солнца люди не лишатся.
И зарождающийся золотой
Век должен на себе нести печать
Веков прошедших, потому что сотни
Начал враждебных, несогласий прячет
Сама природа общества людского,
И примирить их было не дано
Ни мощи человека, ни уму,
С тех пор как славный род наш появился
На свет; и будут перед ними так же
Бессильны все умы, все начинанья
И все газеты наших дней. А что
Касается важнейшего, то счастье
Живущих будет полным и доселе
Невиданным. Одежда — шерстяная
Иль шелковая — с каждым днем все мягче
И мягче будет. Сбросив мешковину,
Свое обветренное тело в хлопок
И фетр крестьяне облекут. И лучше
По качествам, изящнее на вид
Ковры и покрывала станут, стулья,
Столы, кровати, скамьи и диваны,
Своей недолговечной красотой
Людские радуя жилища. Кухню
Займет посуда небывалых форм.
Проезд, верней, полет, Париж — Кале,
Оттуда — в Лондон, Лондон — Ливерпуль
Так будет скор, что нам и не представить;
А под широким ложем Темзы будет
Прорыт тоннель[206] — проект бессмертный, дерзкий,
Волнующий умы уж столько лет.
Зажгутся фонари, но безопасность
Останется такою же, как нынче,
На улицах безлюдных и на главных
Проспектах городов больших. И эта
Блаженная судьба, и эта радость —
Дар неба поколениям грядущим.
вернуться
К себе самому. — В этом стихотворении 1833 г. отразилась убежденность поэта, что «любовь и смерть одни прекрасны у мира, и только они и достойны стремления к себе», как писал он любимой, которой посвящено это стихотворение.
вернуться
Палинодия. — Поэма написана и опубликована в 1835 г. Палинодия — песнь отречения от прежде сказанного; по преданию, поэт Стесихор, хуливший Елену за бедствия, которые принесла развязанная ею Троянская война, был наказан слепотой, и зрение вернулось к нему после того, как он обратился к Елене с палинодией, первой в своем роде.
вернуться
Джино Каннони (1792–1876) — историк и общественный деятель-либерал; издевки Леопарди над восторгами перед машинной цивилизацией но нашли отклика у адресата, разделявшего ходячий оптимизм эпохи.
вернуться
И в воздыханъе вечном… — Эпиграф взят из сочинения Петрарки «О средствах против всяких превратностей судьбы» (CV, 4).
вернуться
Гоа — португальская колония в Индии.
вернуться
Век золотой… — Картины «золотого века», прорисованные сатирическим пером Леопарди, испещрены ироническими отсылками к IV эклоге Вергилия (см. т. 6 БВЛ), предрекавшей обновление вселенной и всеобщее благоденствие после рождения божественного младенца (средневековые христианские толкователи считали, что Вергилий говорил о рождении Иисуса Христа); из всех упомянутых цитат в настоящем издании отмечена, как наиболее существенная, конечная.
вернуться
…внуки Сима, Хама и Яфета… — то есть все современное человечество, ведущее, по библейскому сказанию, свой род от трех сыновей Ноя.
вернуться
…дальний брег Атлантики… — Америка.
вернуться
…ни Вольта… ни Дэви… — Инженерные достижения и научные открытия итальянца Алессандро Вольта (1745–1827) и англичанина Хэмфри Дэви (1778–1829) были для современников символами грядущего торжества прикладной науки.
вернуться
…под… ложем Темзы будет прорыт тоннель… — Лондонский путепровод под Темзой был задуман еще в 1799 г.; ко времени написания «Палинодии» его сооружение не было закончено.