Обрывками дыма
Со стертою гранью
Деревья в тумане
Проносятся мимо.
То выглянет бледно
Под тусклой латунью,
То канет бесследно
Во мглу новолунье.
Худые вороны
И злые волчицы,
На что вам и льститься
Зимой разъяренной?
Средь необозримо
Унылой равнины
Снежинки от глины
Едва отличимы.
* * *
«О душа, что тоскуешь…»
Перевод Э. Линецкой
О душа, что тоскуешь,
И какой в этом толк?
И чего ты взыскуешь?
Вот он, высший твой долг,
Так чего ты взыскуешь?
Взгляд бессмысленно-туп,
Перекошена в муке
Щель искусанных губ…
Что ж ломаешь ты руки,
Ты, безвольный, как труп?
Или нет упованья,
Не обещан исход,
И бесцельны скитанья,
И неверен оплот —
Долгий опыт страданья?
Отгони этот сон,
Плач глухой и натужный,—
Солнцем день озарен,
Ждать нельзя и не нужно:
В небе алый трезвон,
И рукой беспощадной
Обличительный свет
Чертит хмурый, нескладный
Теневой силуэт,
Необъятно-громадный —
Долг, твой долг. Он зовет,
И не надо бояться.
Ближе, ближе — и вот
Очертанья смягчатся,
Чернота пропадет.
Он тайник озарений,
Страж любови твоей,
Твой спасительный гений —
Нет опоры верней,
Нет сокровищ бесценней.
И яснее черты,
И безмерней блаженство,
Больше нет черноты,
Только мир, совершенство
И забвенье тщеты.
И забвенье тщеты.
* * *
«Ложится на дни…»
Перевод Валентины Дынник
Ложится на дни
Сон черною тенью.
Надежда, усни!
Усните, стремленья!
Поблекла давно
За краскою краска.
Душе — все равно…
О, грустная сказка!
И я — колыбель,
Колышуся в нише
Под скрипы петель…
Так тише же, тише!
* * *
«Над кровлей синеву простер…»
Перевод А. Ревича
Над кровлей синеву простер
Простор небесный!
Листву над кровлей распростер
Навес древесный.
Воскресный звон плывет в простор,
Он льется, длится.
С ветвей свою мольбу в простор
Возносит птица.
О, господи, какой покой,
Какой бездонный!
Доносит город в мой покой
Свой говор сонный.
Что ты наделал! Что с тобой?
Ты с горя спятил?
Скажи, что сделал ты с собой?
Как жизнь растратил?
КАЛЕЙДОСКОП
Перевод А. Ревича
Эта улица, город — как в призрачном сне,
Это будет, а может быть, все это было:
В смутный миг все так явственно вдруг проступило…
Это солнце в туманной всплыло пелене.
Это голос в лесу, это крик в океане.
Это будет, — причину нелепо искать,—
Пробужденье, рожденье опять и опять.
Все как было, и только отчетливей грани:
Эта улица, город — из давней мечты,
Где шарманщики мелют мелодии танцев,
Где пиликают скрипки в руках оборванцев,
Где на стойках пивнушек мурлычут коты.
Это будет, как смерть, неизбежно: и снова
Будут щеки в потеках от сладостных слез,
Будет хохот рыдающий, грохот колес,
К новой смерти призывы, где каждое слово
Так старо и мертво, как засохший цветок.
Будет праздничный гомон народных гуляний,
Вдовы, медные трубы, крестьянки, крестьяне,
Толчея, городской разноликий поток,
Шлюхи, следом юнцы, в пух и прах разодеты,
И плешивые старцы, и всяческий сброд.
Будут плыть над землею пары нечистот,
И взмывать карнавальные будут ракеты.