Выбрать главу
Коварный Сиринкс[327], бегства знак, таи свой шорох И жди меня, вновь зацветая на озерах. Я вызову, срывая пояс с их теней, Богинь. Так, чтоб не знать укоров прежних дней. Я, виноград срывая, пьяный негой сока, Пустую гроздь, насмешник, подымал высоко, И в кожицы я дул, чтоб, жадный и хмельной, Глядеть сквозь них на вечер, гасший надо мной. О нимфы, дуйте в разные воспоминанья! «Мой жадный глаз, камыш сверля, тая желанья, Движенье нимф, купавших сладостный ожог, В воде кричавших бешено, заметить мог. Но вот восторг исчез внезапно, тела чудо, Средь дрожи блеска вашего, о изумруды! Бегу и вижу спящих дев, упоены Истомой вместе быть, их руки сплетены, Несу, не размыкая рук их, прочь от света, В густую тень, где розы, солнцем разогреты, Благоухают, игры дев храня, Их делая подобными светилу дня». Люблю тебя я, девственницы гнев и белый, Священный груз враждебного и злого тела, Которое скользит от раскаленных губ, От жажды их. Как затаенный страх мне люб, От диких игр неистовой до сердца слабой, Которая невинность потерять могла бы, От плача влажная, иль, может быть, одна, Иным туманом радости окружена.
«Их первый страх преодолеть, рукой дрожащей Распутать их волос нетронутые чащи, Разнять упорные уста для близких нег — Я это совершил, и свой багровый смех Я спрятал на груди одной из них, другая Лежала рядом, и, ее рукой лаская, Я жаждал, чтоб сестры растущий быстро пыл Ее б невинность ярким блеском озарил, Но маленькая девственница не краснела. Они ушли, когда я, слабый, онемелый, Бросал, всегда неблагодарным, легкий стон, Которым был еще как будто опьянен».
Пускай! Другие мне дадут изведать счастье, Обвивши косы вкруг рогов моих, и страстью Созревшей полон я, пурпуровый гранат, Вкруг пчелы, рея, сок сбирают и звенят. И кровь моя течет для всякого, кто, жаром вея, Склонится, отягчен желаньями, над нею.

ЖЮЛЬ ЛАФОРГ

Жюль Лафорг (1860–1887). — Скрывающая ранимость и тоску за иронической пародийностью, поэзия Лафорга по-своему передает духовные метания сыновей «конца века». В лирике Лафорга нет места раз и навсегда отстоявшемуся, закрепленному в заповедях житейской и эстетической мудрости. В поисках очищенной от всякого рода штампов выразительности он перелагает серьезнейшие размышления на мотив популярной уличной песенки, соединяет философские термины с бытовым жаргоном, изобретает новые слова, а старым оборотам и давно известным формам придает совсем неожиданное звучание; гибкость его ритмов и рифм предвещает свободный стих. Немало крупных поэтов XX века (среди них Гийом Аполлинер и Т.-С. Элиот) многим обязаны Лафоргу. Кроме стихотворных книг («Жалобы», 1885; «Подражание государыне нашей Луне», 1885; «Последние стихи», 1891), ему принадлежат статьи и рассказы.

РОМАНС О ДУРНОЙ ПОГОДЕ

Перевод В. Шора

Закат — кровавая река Или передник мясника, Который заколол быка…
Вот стал он рейдом, — и бродягам Неймется плыть под черным флагом К таинственным архипелагам…
Плывите же, мечты, отсель К далеким берегам земель, Где женщины жуют бетель…
А сам я заперт, как в остроге, В пределах — о, мирок убогий! — Парижской окружной дороги.
вернуться

327

…Сиринкс, бегства знак… — В греческой мифологии Сиринкс — нимфа, спасавшаяся бегством от преследовавшего ее Пана (у римлян в ряде случаев отождествлявшегося с Фавном); когда путь ей преградила река, речное божество сжалилось над Сиринкс и обратило ее в тростник. Пан срезал несколько тростинок и сделал из них свирель.