Себя возьму я в руки по-мужски.
Но есть ли сердце, что меня осудит
за взгляд еще один, за взгляд тоски?!
СОНЕТ 141
Перевод Н. Берга
Славяне, братья милые славяне!
Вы любите кровавый спор да брани —
скажите мне: какой в тех бранях прок?
Возьмем от кучи угольев урок:
в одну семью съединены заране,
они горят и блещут на тагане
и кверху искры мечут в потолок;
но что ж один бы сделал уголек?
Соединимся ж все мы без изъятья:
серб, русский, чех, болгар, поляк,
один к другому кинемся в объятья —
одна хоругвь, один да будет стяг;
забудем все, что было, будем братья —
и дрогнет супротивный враг!
СОНЕТ 110
Перевод Н. Стефановича
Сто долгих лет изменят нас, славяне,
изменят лик всего материка,
славянство, как весенняя река,
движенья своего раздвинет грани.
Германцы презирают наши знанья,
и наша речь им кажется низка,
а ей звучать везде, на все века
в устах людей, ее хуливших ране.
Войдут, проникнув в жизнь далеких стран,
науки наши, музыка и пенье,
их будут знать на Лабе и на Сене,
им будет путь во все пределы дан.
О, если бы воскреснуть на мгновенье
в час торжества великого славян!
СОНЕТ 116
Перевод Н. Горской
В желтый цвет окрасились вершины,
тишина течет с пустых полян,
в голых ветках свищет ураган,
на домах — разводы паутины,
по дороге длинной аистиной
август улетел из наших стран,
и старик Дунай несет в туман
листья жухлые, цветы и льдины.
Но недолго траурным покровом
будет плоть земли омрачена —
возвратится май в цветенье новом.
Только мне не ведать воскресений —
без любимой умерла весна,
жизнь моя — извечный день осенний.
СОНЕТ 121
Перевод С. Шервинского
Здесь под липой[328] навевал мне сны
ангел детства колыбельной сладкой,
здесь играл я и сидел с тетрадкой,—
золотые дни моей весны!
Здесь мужал. Мы были влюблены.
Славы дочь встречал я здесь украдкой.
Но любовь была такою краткой!
Мы простились, мы разлучены.
Мне под липой музы лиру дали,
и с ветвей сонет сонету вслед,
словно листья, мне на грудь слетали.
Здесь меня под липой схороните.
Мрамора не требует поэт,—
сенью Славы прах мой осените!
КАРЕЛ ГИНЕК МАХА
Перевод с чешского
Карел Гинек Маха (1810–1836). — Яркий представитель чешского революционного романтизма, один из наиболее значительных чешских поэтов, Карел Гинек Маха родился и вырос в Праге, окончил Пражский университет, где изучал философию и право. Отец поэта — работник на мельнице, затем владелец бакалейной лавочки. Постоянная нужда и слабое здоровье рано свели поэта в могилу, но за свою короткую жизнь он написал немало прозаических (повести «Кршивоклад», «Цыгане», «Маринка» и др.) и поэтических произведений (многое осталось незавершенным) и среди них — одно из лучших произведений чешской поэзии, поэму «Май», в которой нашли отражение мечты поколения Махи о свободе.
МАЙ[329]
(Фрагменты из поэмы)
Перевод Д. Самойлова
*
С высоты небесных странствий
Пала мертвая звезда
В бесконечное пространство,
В синий омут, в никуда.
Вопль ее звучит над бездной:
«Бесконечен страшный бег,
Где окончен путь мой звездный?»
Никогда — нигде — вовек.
Вкруг белой башни ветры веют,
А у подножья волны млеют,
И камни башенной стены
Луною посеребрены.
Но тьма царит во глубине темницы,
Там, за стеною, сумрачная ночь,
И луч луны, проникший сквозь бойницы,
Глубокой мглы не в силах превозмочь.
Столбы плечами своды подпирают
В кромешной тьме. А ветер, дуя с гор,
Поет, как узников загробный хор,
И волосами пленника играет.
А он за каменным столом
Полусидит, полусклонен,
И, на руки упав челом,
В пучину мыслей погружен;
И дума умирает в нем за думой
И омрачает лик его угрюмый,
Как тучи омрачают небосклон.
вернуться
Липа — любимое дерево древних славян, часто — символ славянства.
вернуться
Май. — Поэма увидела свет за несколько месяцев до смерти автора (к 1975 г. на родине поэта вышло сто девяносто изданий). В настоящем томе даны фрагменты из поэмы, где герой ее, Вилем, томится в тюрьме в ожидании казни за убийство своего отца — соблазнителя Ярмилы, возлюбленной Вилема.