НА ПОДНОШЕНИЕ ДАМЕ СЕРДЦА КНИГИ ДЖОРДЖА ГЕРБЕРТА ПОД НАЗВАНИЕМ «ХРАМ ДУХОВНЫХ СТИХОТВОРЕНИЙ»
Строки, что прельстят ваш взгляд,
Высшую любовь хранят.
Мысль о блеске ваших глаз
Герберта влекла не раз.
Пусть вам мнится: в томе этом —
Ангел, спрятанный поэтом.
Тот, кто пчелке малой рад,
Ловит утра аромат.
В церкви вас узря украдкой,
Всяк познает трепет сладкий.
Вам дарит цвет души поэт,
Чтоб вы узнали горний свет.
Вас он знакомит с высшей сферой,
Где всех одной измерят мерой.
Я б сказать вам смело мог:
В ткани гербертовских строк
Плод моих душевных мук
Вам кладу в святыню рук.
ПАСТУШЬЯ ПЕСНЬ СПАСИТЕЛЮ
«Ты — в сладостной тиши росток,
Повлекший вековечный день.
Ты засветившийся восток,
Рассеявший ночную тень.
Ты зрим, — и мы хвалу поем,
Ты зрим в сиянии своем».
Но что сия юдоль скорбей
Пришельцу звездному дала?
Пещеру в несколько локтей
И место около вола.
С небесною — земная рать
Воюет, чтоб у ложа встать.
ПЫЛАЮЩЕЕ СЕРДЦЕ (Над книгой и изображением святой Терезы)
О Сердце благородное, живи
В словах неувядающей любви!
Всем языкам, народам, расстояньям
Явись одним слепительным пыланьем;
Гори — и жги; погибни — и восстань;
Скорби — и мучь; кровоточи — и рань;
В бессмертном ореоле вечно шествуй,
Зовя к страданию и совершенству;
Борись — и, умирая, побеждай;
И мучеников новых порождай.
О факел мой! примером светоносным
Восторжествуй над этим сердцем косным;
Разящей силой слов, лучами дня,
Прорвав броню груди, ворвись в меня
И унеси все то, что было мною,—
С пороками, с греховной суетою;
Как благо, я приму такой разбой,
Как щедрый дар, ниспосланный тобой.
Молю тебя и заклинаю снова —
Наитьем твоего огня святого;
Орлиной беспощадностью речей —
И голубиной кротостью твоей;
И всем, что претерпела ты во имя
Любви и веры, муками твоими;
Огромной страстью, жгущей изнутри;
Глотком последней, пламенной зари;
И поцелуем тем, что испытала
Душа, когда от тела отлетала,—
Его блаженством полным, неземным
(О ты, чей брат — небесный серафим!)
Молю тебя и заклинаю снова:
Не оставляй во мне меня былого;
Дай так мне жизнь твою прочесть, чтоб я
Для нового воскреснул бытия!
ГЕНРИ ВОЭН
ПТИЦА
Всю ночь со свистом буря продувала
Твой нищий дом, где вместо одеяла
Крылом ты прикрывался. Дождь и град
(Который и для наших крупноват
Голов) всю ночь по прутьям барабанил
И только чудом не убил, не ранил.
Но снова счастлив ты, и в упоенье
Слагаешь гимн благому Провиденью,
Чьей мощной дланью ветер усмирен,
А ты — живым и здравым сохранен.
И все, кому урок пришелся внове,
Сливаются с тобой в хор славословий.
Холмы и долы начинают петь,
Речь обретают листья, воздух, волны,
И даже камни вторят им безмолвно —
Не зная, как журчать и шелестеть.
Так, вместе с Утром, рассветают сами
Молитвы и хвалы под небесами.
Ведь каждый — малым небом окружен,
Душа — всегда подобие планеты,
Чей свет, хотя и свыше отражен,
Творит свои закаты и рассветы.
Но, кроме этих светлых, добрых птах,
Заутреню звенящих над полями,
Есть птицы ночи, сеющие страх,
С тяжелыми и мрачными крылами.
Когда заводят филин и сова
Зловещие ночные разговоры,
Золой и пеплом кроется трава,
И черной тиной — светлые озеры.
Ни радости, ни света, ни весны —
Пока Заря не брызнет с вышины!
ВЕНОК
О ты, чья жизнь блистает и цветет,
Над кем горит счастливая звезда,
Кого краса подруги хрупкой ждет,
Ты мой рассказ запомни навсегда.
Когда в мой двадцать первый год
Свободу я обрел,—
Я был тогда игрок и мот,
И мрак в мой дом вошел.
Я жадно кинулся в разгул,
Я слушал страсти зов,
Я в наслаждениях тонул
Средь ярых игроков.
Но знал ли я, судьбу дразня,
Сомнения глуша,
Что может пламя сжечь меня
Иль так болеть душа?
И ложь, и гордой славы взлет,
И горький мой обман —
Таков был всех восторгов плод,
Мой золотой туман.
В своей груди весну я нес,
Ее цветы собрав;
Венчал себя гирляндой роз
Мой безрассудный нрав.
Уже я славой мог блеснуть,
Но встретил мертвеца,
Который знал мой грешный путь
С начала до конца.
Как глуп и безрассуден ты,—
Сказал мертвец в сердцах:
Те сорванные днем цветы
Истлеют ночью в прах.
О, мир цветов — он гибнет точно в срок.
И если хочешь ты иметь живой венок,
Не торопи цветов безвременный конец —
Тогда ты обретешь божественный венец.