Пора, когда напитком виноград
Становится и просится из бочки,
От прежних отличается стократ,
Как от мазка — картина и от почки —
Созревший плод. Надеюсь, что поймет
Мой друг сии запутанные строчки.
Ботве они предпочитают плод;
Любуясь птичкой в небе накануне,
Мечтают птичку вынуть из тенет;
Печалятся об октябре в июне,
Май на сентябрь готовы променять,
И спорить с ними — значит спорить втуне.
Есть люди, для которых благодать —
Зима, поскольку нет зимой жарищи
И лежа можно время коротать;
Любая живность в эту пору чище,
Свиней не исключая: кто не глуп,
В морозы не боится жирной пищи;
В Ломбардии приходит время шуб,
И в шляпе с перьями — любой прохожий,
И вспыхнувший Георгий взору люб.
Зимою день короткий — ну и что же!
А ночь зачем? Не спи до трех часов,
До четырех утра и даже позже.
Печется в эту пору пирогов
С начинкой овощной гораздо боле,
Чем сыщется в Неаполе подков.
Любое время славить в нашей воле,
У каждого — приверженцы не зря,
Да что там говорить, не ясно, что ли!
Ты в этом убедишься сам, творя
Молитву и душистое жаркое
(Быку спасибо из календаря!).
Занятье не такое, так другое
В любое время года нам дано:
Кто сочиняет, как и ты, съестное,
Кто птицу бьет, кто делает вино;
Обычный день и праздник — все толково
В календаре твоем отражено.
Пожалуй, все для вывода готово,
Так вот пойми, дружище, что в году
Нет времени прекраснее чумного.
Не заподозри, будто я в бреду
Или треща под стать пичужке глупой
Невнятную несу белиберду.
Дабы тебе я не казался ступой
С водой, изволь дослушать до конца
И все рукою, как Фома, пощупай.
И время Девы, и пора Стрельца
В сравнении с чумными временами
Не стоят выеденного яйца.
Не стану говорить обиняками,
Продолжу, ты ж терпение имей
Раскинуть, выслушав меня, мозгами.
Чума — поклон за это низкий ей! —
Сначала на злодеев наступает
(На Всех Святых так потрошат гусей)
И правильно, конечно, поступает:
Во всех церквах невиданный простор
И на ноги никто не наступает.
Спокойно в долг до самых ближних пор
У всех подряд бери напропалую, —
Едва ль побеспокоит кредитор,
А явится — на боль на головную
Пожалуйся, и страх возьмет свое,
И сумму он простит тебе любую.
Из дома выйдешь — царское житье:
Всяк уступить спешит тебе дорогу,
Тем паче если на тебе рванье.
Подвластен одному себе и богу,
Людишек непонятных посреди
Смеешься ты, внушая им тревогу.
Как хочешь, так себя ты и веди,
Чем хочешь, развлекай себя на славу,
Угодно — хоть на голове ходи.
И мясо можно выбирать по нраву,
И старую говядину не жрать,
Забыв, что прежде ел сию отраву.
И можно жить — и сил не надрывать.
Я верный раб чумы, что тут плохого!
Себя я не любитель утруждать.
Ни облачка на небе грозового,
И сладко заполнять досугом дни
От одного застолья до другого.
Коль скоро есть среди твоей родни
Какой-нибудь богатый старикашка,
Ему о завещанье намекни
И скромно жди, пока помрет бедняжка;
Плевать, что кто-то станет говорить,
Что против бога согрешил ты тяжко.
Природа знай показывает прыть!
Повсюду школы на замок закрыты, —
Все лучше, чем без устали зубрить.
Запреты бесконечные забыты,
Блаженнейшее время настает, —
Неволею мы все по горло сыты.