Выбрать главу
Уже два дня себя позором крою, С одним не слажу, жалкий я воитель! Вот он опять стоит передо мною, Мой супостат и чести похититель. Коль час еще конца не будет бою, Свой меч я брошу и уйду в обитель, Монахом стану. Будь я окаянным, Коль опояшусь впредь оружьем бранным.
Но речь его едва ли кто расслышит; Стучит зубами, путает, как спьяна, Сам словно горн, и ртом и носом пышет,— И вихрем поскакал на Агрикана. Он весь — огонь, весь ненавистью дышит, Двумя руками сжата Дуриндана. И вот наотмашь, только начал схватку, Врагу рассек он правую лопатку.
В грудь меч проник, не знавший сожаленья,— Разбиты панцирь и броня стальная,— Хоть и была изрядного плетенья,— Подвздошной кости чуть не достигая. Мир не видал такого пораженья! Но Агрикан вскочил и, нападая, Погнал коня, да поздно: Агрикана С конем в траву повергла Дуриндана.
В паху застрял, внезапно омертвелом, Меч, стан его могучий рассекая. Погасли очи, лик стал вовсе белым,— Так человек бледнеет, умирая. Его душа уж расставалась с телом, Но он позвал Роланда и, вздыхая, Проговорил чуть внятно: — Рыцарь честный, Мой бог — твой бог, умерший смертью крестной…
* * *
Я видел, как из моря вдалеке Светило поднималось, озаряя Морской простор от края и до края И золотом сверкая на песке.
Я видел, как на утреннем цветке Роса играла — россыпь золотая, И роза, словно изнутри пылая, Рождалась на колючем стебельке.
И видел я, с весенним встав рассветом, Как склон травою первою порос И как вокруг листва зазеленела.
И видел я красавицу с букетом Едва успевших распуститься роз, И все в то утро перед ней бледнело.
* * *
Я вас прошу — со мною пойте, птицы, Как с вами петь Амур меня зовет, Влюбленные певицы; И ты, журчанье вод, Наполни стих музыкой сладкогласной.
О милой сердце бедное поет, Но столь она прекрасна, Что трепет превозмочь И в полный голос петь оно не властно.
Что с вами, птицы? Вы летите прочь. Вернитесь. Неужели Такая в сердце ночь, Что вы блаженства в нем не разглядели
Вы всё же улетели, И я кричу вослед: Как ветерку присуще дуновенье, На свете счастья нет, Которое с моим бы шло в сравненье.
* * *
С отарой белорунною в долину Пастушка держит путь — и ей с холма Видны, с дымком над крышами, дома В тени, уже заполнившей низину.
Усталый ратай разгибает спину, Пока над пашней не сгустилась тьма, Волов освобождает от ярма И к дому гонит сонную скотину.
И только мне, тревожных дум в плену, Не ведать сна, судьбе дивясь превратной, И вздохами сопровождать луну.
Как сладостна и как ты благодатна, Любви печаль: я снова не усну, И на душе — и больно и приятно.

ЛОРЕНЦО МЕДИЧИ

ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ
Помни, кто во цвете лет,— Юн не будешь бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Это Вакх и Ариадна. Все спеша от жизни взять, Ненаглядный с ненаглядной Обращают время вспять. Да и свита, им под стать, Веселится бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Этих юных козлоногих К нимфам тянет, и они, По лесам охотясь, многих Заманили в западни. Как им весело, взгляни — Пляшут, скачут бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Этим стройным нимфам любо Попадаться в сети к ним: Только тот, чье сердце грубо, От любовных стрел храним. Нимфы к милым льнут своим; Песня льется бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Тушей на осла навьючен, Следом движется Силен, Столь же стар и столь же тучен, Сколь от выпивки блажен. Глупо жаждать перемен, Если счастлив бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Наконец Мидас влечется,— Превращает в злато он Все, к чему ни прикоснется. Но на скуку обречен, Кто вменил себе в закон Наживаться бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Ждать до завтра — заблужденье, Не лишай себя отрад: Днесь изведать наслажденье Торопись и стар и млад. Пусть, лаская слух и взгляд, Праздник длится бесконечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
Славьте Вакха и Амура! Прочь заботы, скорбь долой! Пусть никто не смотрит хмуро, Всяк пляши, играй и пой! Будь что будет, — пред судьбой Мы беспомощны извечно. Нравится — живи беспечно: В день грядущий веры нет.
* * *
Уймитесь, не упорствуйте жестоко, Мечты и вздохи вечные о ней, Чтоб тихий сон не миновал очей Где слез не просыхает поволока.
Труды и мысли дня уже далеко Равно и от людей и от зверей; Уже упряжке белых лошадей Предшествует неясный свет востока.
Подпишем перемирие, пока Не встало солнце: верь, Амур, что сниться Ее лицо и голос будут мне
И белая в моей руке рука. Не будь завистлив, дай мне насладиться Неслыханным блаженством хоть во сне.
* * *
Пусть почести влекут неугомонных, Палаты, храмы, толпы у ворот, Сокровища, что тысячи забот И тысячи ночей несут бессонных.
Волшебные цветы лугов зеленых, В прохладной мураве журчанье вод И птичка, что любовь свою зовет, Влияют благотворней на влюбленных.
Лесные дебри и громады гор, Пещеры, недоступные для света, Пугливая дриада, быстрый зверь…
Лишь там передо мной прекрасный взор, Которым — пусть в мечтах — не то, так это Мне наглядеться не дает теперь.