На лице Жозефа отразилась детская обида:
— Я могу вернуться к Ней? Или давай с тобой…
Отдирая пальцы от своих джинсов, Катрин пробормотала:
— Перестань меня лапать. Сейчас вернешься на постель. Хорошо там?
— Безумно хорошо. Пойдем, — парень с блаженной улыбкой обхватил бедра соблазнительной красавицы.
— Да отстань ты! — Катрин с трудом держалась от желания выбить зубы беспринципному гею. Портить товарный вид завербованному агенту никак нельзя. — Дядюшке Люку тоже хорошо?
— О да! — парень теперь поглаживал заманчивые женские бедра лишь кончиками пальцев.
— Давай-ка, добавим дядюшке еще кайфу. Инъекцию сделать сможешь? — Катрин вытряхнула из пакета шприц и две ампулы.
— Он умрет? — парень настороженно задрал голову.
Катрин взяла его за подбородок черными кожаными пальцами:
— А как будет лучше для тебя, красавчик?
Жозеф посмотрел в черные дьявольские глаза и неуверенно улыбнулся:
— Ему же не будет больно?
— Нет, конечно. Ты же его еще приласкаешь. И тебя приласкают.
Парень от нетерпения заерзал коленями по мягкому паласу:
— Ты пойдешь со мной?
— Без меня обойдетесь, — пробурчала Катрин, наполняя шприц. — Ползи, только аккуратно.
Жозеф, возбужденно двигая голым мускулистым задом, и держа шприц как очередную неприличную игрушку, пополз к постели.
Катрин затошнило. Так мерзко она еще никого не убивала.
Блоод не торопясь, приводила себя в порядок в ванной. Катрин и Жозеф сидели на диване в гостиной. Суккуба не было рядом достаточно долго и у парня начиналось что-то вроде абстинентного синдрома. По пояс голый, в одних незастегнутых джинсах, молодой Рибальта обнимал себя за плечи и все громче постукивал зубами:
— Что мне теперь делать? Ведь он мертв? Он действительно мертв?
— Думаю, не притворяется. Успокойся, с этим уже ничего не поделаешь.
Жозеф снова обернулся на дверь. Чего он больше ждал: возвращения суккуба и появления воскресшего любовника?
— Катрин, ты меня убила. Что теперь со мной будет?
— Если прекратишь истерику, и будешь слушаться, то ничего особенного. Все останется между нами, девочками. Подумаешь, убил старенького любовника. С кем не бывает? Мама твоя узнает, еще и спасибо скажет. Она ведь решительная дама, твоя маман?
— Нет! Только не мама! Да она меня сама убьет! Я сделаю все что угодно, только не выдавайте меня, — Жозеф снова обернулся на дверь. — Я не хочу умирать. И в тюрьму не хочу.
— Выход, конечно, есть, — Катрин вытянула длинные ноги, положила их на журнальный столик. — Я могу взять вину на себя.
Парень заморгал:
— Зачем? Не понимаю.
— Что тут понимать? Я хочу услышать обещание меня не трогать. Иначе вся ваша верхушка умрет поодиночке. А гибель дядюшки Люка подтвердит серьезность моих намерений. Тебе останется тлишь передать ультиматум. О том, что ты здесь был, и чем занимался, будем знать только ты и я.
— Хорошо. Я готов помогать. Но как мне сказать, что ты его убила?
— Я оставлю свою визитную карточку. Вернее, ты оставишь мою.
— Хорошо. Что угодно, — Жозеф неожиданно едва слышно взвизгнул: — Скажи, чтобы Она пришла. Пусть придет! Я умоляю!
Катрин передернуло:
— Сначала закончим…
На кухне Жозеф сам выбрал нож. Катрин с пистолетом в руке проводила парня в спальню. Мясницкую часть работы парень проделал без эмоций, даже послушно улыбнулся в камеру. Положил нож и палец мертвеца на подушку среди разодранных упаковок от презервативов. Катрин выключила видеокамеру.
В комнате элегантная Блоод разглядывала огромный телевизор. Катрин с некоторым напряжением, положила руку на талию подруги:
— Хочешь питаться?
— Можно? Ты не говорила, — удивилась Блоод.
— Пусть сопляк успокоится. Вовсе ничего гаденыш не соображает. Кровь у него хорошая?
— Да. Здесь кушать?
В дверях стоял Жозеф, так и не снявший хозяйственных перчаток. Парень смотрел только на Блоод. Колени молодого мужчины вздрагивали все сильнее.
— Приятного аппетита, — пробормотала Катрин. — Не испачкайся, пожалуйста.
Девушка вышла из гостиной. Нужно проверить, не осталось ли ненужных следов…
Глава 5
По реке полз огромный контейнеровоз. Катрин подумала, что никогда не видела такого количества громадных судов сгрудившихся в одно место. Так и мелькают. Действительно, — как пишут в туристических путеводителях — "один из крупнейших портов мира". Сегодня фламандское небо выглядело бледно голубым, — должно быть намекало на близкую весну.
Катрин и Блоод сидели в маленьком кафе. Третий этаж современного здания, втиснувшегося среди старинных домов. Отличная панорама. Виден даже Морской музей, разместившийся в замке 16 века. Блоод сквозь свои непроницаемые очки разглядывала изящные башни. Ну, да — в землях Ворона замковая архитектура куда попроще. Сама Катрин больше поглядывает на здание университета, и автостоянку рядом с ним. Скоро должен появиться Жозеф.
Почти четыре часа дня. Кафе безлюдно, только турок-официант поглядывает на девушек. Блоод, конечно, интересует его больше, но и Катрин не обделена вниманием. Как же, — опять блондинкой стала. Забавно носить парик, почти точно имитирующий твои настоящие волосы.
Здесь тихо. Зато где-то там, в офисах, нарастает паника. Пропал господин Барнхельм. Сгинул. Уж не случилось ли чего дурного? Телефон, лежащий рядом с кофейной чашечкой, то и дело вздрагивал и выдавал новое сообщение. Все подопечные "номера" активно общаются между собой. Интересно, решила ли уже сеньора Рибальта покинуть гостеприимную Португалию? Самое время о бизнесе и давнем компаньоне побеспокоится.
Сложно. Все слишком сложно. Наверняка, что-то не получится. Простой план — он всегда самый гениальный. А здесь простотой и не пахнет.
Катрин нервничает, но слушает подругу.
— Легко, — шепчет суккуб. — Люди сами готовы.
— Но почему? Ведь там все было по-другому. Здесь, я начинаю бояться тебя. Вернее, не тебя, а своей реакции.
— Меня тоже боишься, — грустно говорит Блоод. — Я не хочу на тебя. Охотиться. Все из-за самцов. Хотят стать пищей. Нет страха. Здесь не помнят ланон ши. Получается — камень и вода. Я — камень. Падаю. Они — вода. Стремятся ко мне. Расходятся круги. Плеск. Ты чувствуешь — круги. Жажда самцов. Возбуждает тебя.
— Ты меня возбуждаешь. Как и раньше, — бормочет Катрин.
— Хорошо. Ты, Энгус, — другие. Я вам — человек. Вы мне — не пища. Неправильно. Но хорошо. Как семья. Мой ребенок. Твоя Мышь. Тоже семья.
— Семья, где все трахаются друг с другом, — неправильная семья. Я бы сказала — аморальная.
Суккуб фыркнула:
— Пусть правильные возьмут в семью Ланон Ши. Потом решают — мораль, не мораль. Кому плохо?
— Не знаю. Блоод, я люблю тебя как подругу и как великое удовольствие. Но, я бы, наверное, могла бы не спать с тобою. Ты бы обиделась?
— Нет. Сожаление — да. Как решишь. Я тебя тоже люблю. Без постели. Ты дала большой мир. Энгуса. Дитя. "Две лапы".
— Ну, дитя, положим, тебе все-таки Энгус дал, — засмеялась Катрин. — Мне очень хочется на него посмотреть.
— На Энгуса?
— И на Энгуса, и на всех наших. Но больше всего на твоего ребенка.
— Что смотреть? Клыков нет. А так — симпатичная. Девчушка. Ты почти не спрашиваешь о "Двух лапах"?
— Не могу, — Катрин снова посмотрела на дернувшийся в очередной раз телефон. — Я не выдержу. Я хочу к вам.
— Все равно придешь, — убежденно прошелестела суккуб. — Раньше. Позже. Возьмешь Флоранс. Мышу. Придете. Здесь плохо.
— Ты же знаешь как это опасно — переходить. Особенно неподготовленным людям.
— Здесь тоже опасно. Мне жаль твоего мужчину. Ричарда. Чувствовала — хороший. Здесь убивают. Там убивают. Вместе легче выжить. Зачем Прыгать? Ты не бросишь нас. Мы тебя. Прыгать много — опасно. Две весны назад — ты совсем умерла.
— Ну, не совсем. Хотя…
— Ты ожила — хорошо. Меня тогда Энгус запер. Я чуть не убила "Две лапы".
— Черт! Прости. А я почти не чувствую что у вас происходит, — покаянно прошептала Катрин.