Ходили слухи, что мадам Симон неспроста выбрала местом жительства Сулину, находящуюся на перекрестке мировых морских путей, что якобы она имеет темные связи с крупнейшим международным трестом торговли живым товаром, запрещенной, но терпимой полицией нравов во всех странах.
Румынские порты всегда играли важную роль в этой торговле как связующие пункты для транспортировки живого товара из Галиции и Румынии в Турцию, Египет и на Дальний Восток.
Как же Эвантия стала звездой «Англетера»?
Как-то вечером, когда она, всеми брошенная, в полном отчаянии, не зная куда деваться, сидела одна на скамейкой на набережной, перед ней вдруг возник ангел-спаситель. Это была дама, одетая в строгое черное платье. Эвантия раньше ее никогда не видела. Дама присела рядом с девушкой, участливо заговорила с ней, приласкала и ободрила.
«Ты еще молода и красива, моя девочка, тебе нужно жить… Можешь довериться мне, я заменю тебе мать… Ты заживешь хорошо, беззаботно… Все будут тебя любить…»
Эвантия не поняла всего, она видела только, что дама протягивает ей руку спасения.
Как? Есть еще в мире добрые и жалостливые души, которых ей до сих пор никогда не приходилось встречать?
Дама в черном, управительница «Англетера», давно уже заприметила негритяночку, еще с тех пор, когда впервые увидела, как Эвантия исполняет экзотический танец, выученный ею в детстве. Она следила за девушкой и только выжидала подходящего момента, чтобы выпустить свои когти.
Глазом опытного торговца мадам Лола определила, что девушка может явиться эффектным «номером» в программе и средством привлечения клиентов в заведение, которым она руководила с полным знанием дела.
И она не ошиблась: в скором времени Эвантия была объявлена звездой ночного заведения.
— Ты будешь танцевать экзотические танцы, которые знаешь только ты. Танцевать, и больше ничего, — так поначалу заявила ей управительница.
Потом она приучила Эвантию не быть дикаркой и заказывать как можно больше шампанского. Вслед за этим она упросила ее быть более приветливой с клиентами и делать то, что делали и ее подруги под маркой артисток «Англетера», «единственного интимного заведения».
Как-то вечером в заведении было полно народу.
Крейсер «Элизабета», пришедший из Севастополя, должен был грузиться углем. Он встал на якорь против угольных складов. Находиться на борту было невозможно. Стоял оглушающий грохот от угля, сыпавшегося в трюм. Тонкая, липкая, черная пыль проникала во все каюты. Воспользовавшись этим предлогом, все свободные офицеры ночевали в городе, кто где может. Некоторые знали точно, куда им идти, другие надеялись на случай. Все питали радужные иллюзии в поисках пристанища… всего лишь на одну ночь.
На сушу сходили обычно группами. Так называемые рыцари и кавалеры наносили светские визиты, проводили время на семейных вечерах или за чаем. Люди необщительные, сторонившиеся света, блуждали по окраинам, находя себе прибежище в пивных и кофейнях.
Эти офицеры были известны под названием «прислужников».
Возглавлял их рыжий капитан с подстриженной бородкой. В свое время он стал любовником поварихи с парохода «Ориент», снялся с довольствия в офицерской столовой и жил себе припеваючи.
Почти всегда обе эти группы встречались после полуночи в одном и том же сомнительном заведении, которое называли «публичным гаремом».
Вдоволь попостившись в море, офицеры шайкой бродили на берегу и, изголодавшиеся, инстинктивно останавливались перед одним и тем же заведением.
— Опять здесь бросаем якорь?
— Подозрительное учреждение.
— Международное.
— Темное местечко.
— Весьма сомнительное.
— Мерзкое.
Но все равно вся шайка оказывалась в «Англетере», потому что лучшего места, чтобы развлечься морякам, на берегу не было.
Как только в «Англетере» появлялась новая группа артисток, сейчас же на стенах расклеивались огромные афиши, на которых кривыми буквами было написано: «Новая программа».
Какой-то насмешливый клиент регулярно исправлял слово «программа» на «килограммы» и добавлял еще слово «мяса».
Когда моряки скопом вваливались в заведение, хозяин Перикл Пападаки сначала хмурился. Потом его лицо старого сатира озарялось льстивой улыбкой. Приглашая моряков к столу, он нижайше просил не прерывать выступление артисток, не свистеть и уважать порядок в этом «интимном заведении», как он всегда с удовольствием называл варьете.