— Не плачь. Не надо так волноваться, а то тебе станет плохо.
Торопливо пришел доктор Барбэ Рошие, которого вызвали, потому что дяди Томицэ не было в городе. Испуганная мисс Сибилла с надеждой посмотрела на доктора.
— Она слишком взволнована, не знаю, что с ней делать.
— Сделаем укол. Теперь посмотрим, как обстоят дела. Так… вдохни… еще раз. Ляг и прикрой как следует грудь.
Доктор слегка приподнял угол одеяла.
С ужасом увидел он ее отекшие ноги, побледнел и начал притворно кашлять, чтобы скрыть волнение.
— Постарайся заснуть. Вот так… Закрой глаза. — И доктор вынул из кармана записную книжку, делая вид, что что-то записывает.
Он уже давно был убежден, что никакого спасения нет. Но в этот момент, когда он ощутил весь ужас неизбежного конца, его охватила душераздирающая боль.
В палате наступила торжественная тишина.
Мисс Сибилла тайком вытерла глаза, притворяясь, что занята бельем. Доктор застыл неподвижно и сурово. Перед его затуманенным взглядом стоял жестокий вопрос: «Что же делать?.. Ничего».
Скорбно он смотрел на эту тень, оставшуюся от женщины, — кожа да кости, — в которой еле теплилась последняя искорка жизни… Он видел ее такой, с какой познакомился впервые, — искрящейся молодостью и здоровьем, во всем блеске ее дикой красоты… целомудренной, почти голой на пляже… блещущей на солнце, как античная статуя… Черная Сирена, ею восхищались, ее любили, ее желали…
«Какая короткая и несчастная жизнь…»
Чувствуя, что его душит бессильное возмущение, доктор, удерживая слезы, медленно поднялся и приблизился к постели.
Больная лежала с закрытыми глазами. Спала она или бодрствовала? Доктор наклонился. Его тонкий слух уловил ритмические хрипы в легких. Доктор приблизил губы к восковому лбу. Умирающая открыла бархатистые глаза, ноздри ее затрепетали, и маленькая, высохшая ручка попыталась пожать огромную ладонь доктора, гладившую ее по голове.
— Спи, Эвантия. Вот так… Закрой глаза.
И она, не говоря ни слова, даже не вздохнув, закрыла глаза, как послушный ребенок.
Доктор на цыпочках направился к выходу, сопровождаемый взглядом сестры. В кабинете, давая разрядку нервам, он разрыдался. От слез в палате его удерживал стыд. Здесь он был один, и никто его не видел.
Какая ужасная ночь! Резкая перемена погоды. Ветер подул с севера. От его дыхания воздух сделался ледяным. Первый зимний озноб. Небо превратилось в черный купол, под которым судорожно металось море. Завывание, мычание, свист, орудийный гул, звон колокола — все это слилось в грозовой концерт, нагоняющий уныние. Ветер вступил в сражение с водой. Море клокотало, словно вода в кипящем котле. Пароходы удвоили швартовы. Дома скрипели до самого основания, двери и окна дребезжали, сотрясаясь от яростного урагана, словно во время обстрела из тяжелых орудий. Казалось, весь мир сошел с ума, и слепые, хаотические силы природы вступили в решительный бой, стремясь разрушить все на свете.
Наступила зима, ее принес с собой северный ветер, задувший из русских степей в сторону Черного моря.
Первая зимняя ночь была последней ночью Эвантии на земле.
ЭПИЛОГ
Всего несколько лет, а какие перемены…
Сулина была в агонии…
Устье Дуная затягивало песком…
Где раньше была вода, теперь стала суша.
Огромные песчаные отмели, намытые рекой, поднялись из моря, словно острова, перегораживая судоходный канал.
Днем и ночью люди тщетно выскребали морское дно.
Природа не давала себя одолеть.
Для груженых судов уже не хватало глубины.
Одни стояли на рейде, не имея возможности войти в порт, другие, запертые в порту, не могли выйти из него.
Все скорбели. Судоходство приостановилось. Торговля пришла в упадок. Люди были в отчаянии.
Что же делать?
Начать осваивать другой рукав Дуная?
Сулину бросить на произвол судьбы?
Население уменьшалось с каждым годом.
Город пустел.
Порт умирал.
Доктор дядя Томицэ, патриарх Дельты, как-то днем неожиданно упал, схватившись за сердце. Он закрыл свои ясные, как всегда, глаза и пробормотал по привычке в белую бороду отрывок той фразы, которую никогда в жизни так и не договорил до конца:
— La vie… la vie… c’est la vie.
Доктор Барбэ Рошие поступил на его место в больницу. И странное дело: этот мизантроп, женоненавистник, едкий человек имел счастье выбрать самую нежную женщину — он женился на мисс Сибилле, которая рассеяла все его парадоксальные теории.