Водопроводные краны извергают воду на полную мощность, и буквально все, от капитана до последнего поваренка, прихорашиваются как могут.
Вымытые, побритые, напудренные, все по очереди появляются на свет божий, находя себе какое-нибудь дело на верхней палубе около женщины. Даже обросшие, чумазые кочегары, полуголые, с повязанными вокруг шеи платками, которые служат им, чтобы вытирать и машину, и руки, и пот с лица, — и те то один, то другой вылезают во время пути из своего пекла. На их черных от угля лицах поблескивают белки глаз. Они тоже хотят бросить взгляд на это очаровательное существо, попавшее на их пароход словно из другого мира, чтобы скрасить хотя бы одной улыбкой целый день их суровой монашеской жизни на борту корабля. Офицеры, как услужливые рыцари, не оставляют ее ни на минуту без внимания. Всю дорогу следуют различные угощения в зависимости от национальности и типа корабля: английский чай, турецкий кофе, итальянский вермут, французское шампанское, русские конфеты, вино из Малаги, апельсины из Яффы, рахат-лукум из Сирии, папиросы из Египта.
Зная два-три слова на каждом языке, Пенелопа очаровывала всех мужчин, которых, возможно, никогда в жизни ей не доведется больше встретить.
Многие заблуждались, считая ее дочерью лоцмана. Пенелопа не разубеждала их, ее только веселила эта ошибка, и она удовлетворенно улыбалась.
Восхищенные взгляды, которые ловила она на себе, Пенелопа принимала с вызовом: у нее была особая манера откидывать голову назад и томно опускать веки.
Бедный Стамати, который ни на миг не мог покинуть рулевого колеса, уйти со своего поста на капитанском мостике, иногда поглядывал вниз, на верхнюю палубу, чтобы увидеть Пенелопу хотя бы издалека. Она никогда не была в одиночестве: почетный эскорт следовал за ней повсюду. Стамати любовался, как она грациозно и величественно возлежала на подушках в шезлонге, будто отдыхающая королева.
Скромного лоцмана порою охватывала тщеславная гордость, когда он видел жену в окружении такого количества офицеров, разглядывающих ее с напряженным вниманием.
Иногда он ощущал как бы укол в сердце, замечая, как она кокетничает, но сдерживал свои чувства, вытирая пот со лба и через минуту снова решительно, по-мужски брал себя в руки.
«И все-таки, — твердо говорил он себе, — она женщина разумная, не взбалмошная и гордая, исполненная чувства собственного достоинства. Так что кокетство не такой уж грех для подобной женщины».
Какой-то внутренний стыд удерживал его от любого, даже самого малейшего проявления ревности.
Но то, что было предопределено, то и случилось.
Во время одного из таких путешествий на пароходе Пенелопа встретила мужчину, которого не могла забыть всю жизнь, хотя и слышала, что пароходное приключение подобно железнодорожному крушению.
С той минуты, как она познакомилась с капитаном Анджело Делиу, в ее жизнь вошло что-то новое.
Она приметила его сразу, как только ступила на палубу парохода «Карпаты». Ее сразу же заинтересовал этот стройный элегантный офицер, сохранявший нарочито сдержанную позу. Заприметив Пенелопу, он тут же окинул ее оценивающим взглядом.
Пенелопа, обычно смелая, на какой-то миг почувствовала слабость; оробевшая и взволнованная, она вспыхнула, словно наивная девушка под взглядом опытного ловеласа, взвешивающего все ее достоинства.
В этом взгляде было нечто от блеска стального клинка. И когда его губы сложились в тонкую улыбку, которая смягчила выражение его лица, она без слов поняла, какое впечатление произвела на него.
Радость, словно молния, пронизала ее, и где-то внутри Пенелопа ощутила удовлетворение от сознания того, что она красива.
Смущенная и заранее покорная, она ждала. Она чувствовала какое-то неясное раздражение против этого дерзкого незнакомца, который опутывал ее, словно паутиной, подчиняя своей железной воле, потому что предчувствовала роковую невозможность какого-либо сопротивления. Покорная одному его жесту, она готова была последовать за ним, как раба, хоть на край света.
Анджело Делиу, принадлежавший к породе сердцеедов, тонкий знаток тактики и стратегии галантных приключений, почти безошибочно классифицировал женщин.
Сначала они как бы ощупали друг друга взглядами издалека.
Она пришла в восторг от его мужественной, почти королевской осанки. Он был одет во все белое, начиная от фуражки и кончая туфлями. Широкоплечий, с тонкой талией, бронзовым, как у мавра, загорелым лицом, он не сводил с нее своих глубоких горящих глаз.
Делиу изучал Пенелопу, как истинный знаток своего дела. Приблизившись на три шага, чтобы проверить свои впечатления, он сам представился ей и, сопровождая изысканные слова элегантными жестами, выразил удивление, что видит ее впервые, хотя находится в Сулине почти два месяца.