— Какой же смысл в существовании этой Комиссии? — спросил доктор, совершенно сбитый с толку.
— В те времена, когда Турция не могла, а Россия не хотела поддерживать устье Дуная в состоянии, пригодном для навигации, после Крымской войны была создана временная Европейская комиссия для проведения гидротехнических работ, чтобы корабли великих держав могли подниматься по Дунаю за румынским хлебом, в котором они нуждались.
Мы, присоединив Добруджу, стали хозяевами устья Дуная, унаследовав его от турок. Теперь Комиссия не соответствует новой обстановке, она уже устаревшее учреждение, она — анахронизм, не имеющее себе подобных исключение, единственное на всем земном шаре. Хотя Комиссия и создавалась как организация временная, она процветает и сейчас, ведь недаром говорится, что нет ничего более постоянного, чем временное явление. Пестрое местное население, состоящее из аборигенов и иностранцев, взирает на нее с уважением и подобострастием. Уже полвека длится глухая борьба между национальной властью и властью международной.
— Быть вынужденным поселиться в этом месте — это, наверно, ужасно! — проговорил доктор.
— Конечно, ради собственного удовольствия здесь никто не живет. Никто не пожелает отдать себя добровольно на съедение комарам. Но нужда или жажда наживы многих влечет сюда, в дельту. Кстати сказать, жизнь этого маленького космополитического порта не лишена своеобразия и интереса. Она имеет свое очарование и особую живописность. Это единственное место в стране, где можно наблюдать подлинную портовую жизнь. Другие наши порты — это просто города, а Сулина — только порт, никакого города здесь нет. Все население кормится одним лишь портом. Кроме того, Сулина не имеет ничего общего со всей остальной страной. Здесь такая же жизнь, как и в колониях. Левантинская торговля привлекает сюда авантюристов всех мастей, охочих половить рыбку в мутной воде Дуная. Здесь полное смешение рас, народов, типов и наречий.
Маленький мирок учреждения, именуемого Комиссией, так сказать, Европа в миниатюре, с ее декорациями, кулисами и особым протоколом, ведет собственную, отдельную жизнь. Это строго замкнутый и четко очерченный круг, куда не может проникнуть никто посторонний. Служащие Комиссии держатся исключительно обособленно, скрывая под маской безупречной вежливости свою весьма слабую связь с местным населением, среди которого временно они оказались, будучи высажены у самых врат Востока.
— Экипажу готовить швартовы!
Громкая команда вахтенного офицера резко оборвала разговор. Все офицеры заняли свои места на палубе.
Старший офицер отправился руководить спуском якоря. Нягу — в распоряжение капитана.
Доктор, поскольку у него не было никаких обязанностей, остался в одиночестве.
Искусно брошенный, словно ручная граната, линь упал далеко на берегу.
Машина застопорила, но тяжелый бриг продолжал еще скользить по инерции вдоль переполненной народом набережной.
— Отдать якорь! — раздалась команда, и якорь, грохоча цепью о клюз, заскользил вниз, пока не впился своими лапами в илистую подушку на дне Дуная.
Они познакомились при таких комических обстоятельствах, что оба хохотали всякий раз, как только вспоминали об этом.
Было такое веселое и голубое утро, которые обычно запоминаются на всю жизнь.
Первые лучи солнца, поднимающегося из моря, зажигают в сердцах радостное желание жить.
Легкий бриз, дующий с моря, ласкает кожу, бодрит и заставляет быстрее пульсировать по жилам кровь, питающую все тело и поддерживающую жизнь.
Вдалеке, на красной полосе горизонта, появляется корабль под блестящими на солнце парусами.
Возле самого берега, на растопленном мраморе ласкового моря, стая чаек, словно опьяненных солнцем, кружится, играя и издавая резкие крики, похожие на человеческий смех.
Небольшая шлюпка, выкрашенная в зеленоватый цвет, спускается по реке к морю.
Это «Малышка», самая маленькая шлюпка на бриге. На веслах сидит босой матрос в тельняшке и берете, сдвинутом на затылок. На корме с серьезными лицами расположились офицер и боцман, осторожно держа на коленях какие-то деревянные ящики.
Офицер этот — Нягу, который получил приказ высадиться на берег с картами и судовыми хронометрами, чтобы точно определить местное время.
Шлюпка остановилась в самом устье реки у зеленого маяка. Ящики со всеми предосторожностями, словно в них находились яйца, были вынесены на дамбу, выложенную каменными плитами.