Машину искорежило так, что теперь было трудно поверить, что еще пару секунд назад она куда-то ехала. Виктор понял, что это, похоже, конец, а пути обратно нет — зомби, бегущие справа, были уже совсем близко, не развернуться.
Внутри все похолодело и сжалось в предвкушении страшной смерти. Он уже ощущал, как и без того небольшой автомобильчик сжимается, скрипя и кряхтя, и как трещат ребра, острыми осколками вспарывая бешено стучащее сердце.
Виктор сделал то немногое, что только мог — надавил что было сил на педаль газа. Стрелка спидометра бодро скакнула вверх, за секунду достигнув отметки «сто», когда рено врезался в толпу.
Эти твари обладали поистине безумной реакцией. Они отскакивали от стремительно надвигающейся угрозы так быстро, что их движения ускользали от человеческого зрения, подобно взмахам крыльев колибри. Просто стоял человек, и вот его здесь нет — он уже в метре от тебя, как будто телепортировался. Виктора тут же осенила страшная догадка. Зомби не отпрыгивали сами, их оттаскивали сородичи, как будто дергая за ниточки, вот чем вызвана эта странность их движений.
Понять, почему его не постигла участь Хамзы, Виктор так и не успел. Голова налилась такой сильной болью, что обозримая действительность превратилась в крохотную точку, через которую Виктор с трудом видел несколько метров дороги. Его пытались атаковать, с ним тоже хотели разделаться.
Как только Виктору удалось отразить натиск на свой ум, зомби начали действовать жестче и ударили по машине. Но они не могли опрокинуть или развернуть ее, не потеряв при этом своих людей — автомобиль все равно бы зацепил с десяток зараженных, причем зацепил бы серьезно.
Удача снизошла до Виктора — там, где заканчивалось скопление монстров, начинался крутой поворот направо. Виктор вынужденно сбросил скорость, боясь вылететь с дороги. Но теперь у зомби был призрачный шанс остановить его, как только рено отъедет от толпы и не придется рисковать своими.
Такому вхождению в поворот, наверное, мог позавидовать даже профессиональный гонщик. Виктор сделал все просто идеально, и спустя мгновение его скрыла спасительная стена высокого офисного здания, за угол которого он и повернул.
Уже знакомый желтый хлыст, похожий на декорацию к дешевому триллеру, прянул, но промахнулся. Первый его удар рассек воздух и обрушился на то место, где мгновение назад была машина Виктора. Второй выпад пришелся на офисный центр. С грохотом и звоном осыпались стеклянные стены, погнулись опоры, здание с тяжелым хрипом накренилось, как пизанская башня, и замерло.
На прямой зомби достанут его, что им стоить забежать за угол и еще раз занести свой бич? Поэтому Виктор начал исступленно и хаотично петлять по переулкам, стараясь строго придерживаться направления главной дороги. Зараженные частично обрушили еще два жилых дома и с десяток автобусных остановок, прежде чем Виктор окончательно вырвался из их цепких лап.
Он пришел в себя лишь когда машина начала пожирать километры широкого шоссе, ведущего в Бельгию. Виктор даже и предполагать не мог, каким таким чудесным образом он самостоятельно разыскал нужную дорогу — наверное, в режиме автопилота ориентировался по знакам, пока взбудораженное сознание после всего увиденного и пережитого срочно подыскивало себе новую точку опоры, чтобы вернуться с небес на землю.
Виктор действовал чисто механически, даже не пытаясь достучаться до своей «думалки». За окном проносились хорошо знакомые пейзажи — грязный пригород с кучами мусора и растрескавшимся асфальтом сменился широким шоссе, по которому и раньше можно было ехать сто тридцать километров в час, что уж говорить про теперь.
Сочные поля, идеально ровные квадраты которых Виктор прежде видел только в иллюминатор самолета, теперь раскинулись по обе стороны. Вдалеке белели ветряки, задорно молотя лопастями воздух. В небе на огромной высоте пронеслись три боевых самолета. Да, их ряды сегодня поредели, впредь будут начеку. Кто ж знал, что эти чудовища на такое способны. Военные теперь наверняка вообще растеряются и перейдут в глухую оборону, не желая больше подвергать и без того немногочисленный оставшийся личный состав смертельному риску.
В висках еще колотилась кровь, но мысли потихоньку остывали, принимая привычную форму. Ясность возвращалась, отдельные переживания последних дней помалу собирались в общую картину, отображающую кардинально изменившуюся реальность.
— Кипит твое молоко! — прокричал Виктор. — Это что ж получается, я опять один остался. Ладно, это мы еще переживем. Бедный Хамза. Анжелика, бедная… Суки, выродки, что ж вы творите-то, а?! Откуда вы вообще взялись?!
Злоба разлилась тяжелой кипучей волной, заполняя собой каждую клеточку тела и каждый уголок разума. Виктор резко нажал на педаль тормоза. Шины возмущенно взвизгнули, оставляя темный след на ровном, как стекло, асфальте.
С пинка открылась водительская дверь. Виктор выбежал наружу, охваченный яростью и отчаянием. Так хотелось чем-нибудь по чему-нибудь врезать, но вокруг были лишь асфальт, земля и железо отбойника, разделяющего разные направления движения. На секунду задумавшись, Виктор подбежал и подошвой что было сил пнул ни в чем неповинное ограждение. Металл упруго колебнулся, и нога отскочила обратно. Виктор ударил еще несколько раз, а потом силы резко закончились. Из него будто вытащили позвоночник, тело все обмякло. Сразу захотелось сесть, и он тут же сделал это, привалившись спиной к покрывшемуся следами подошвы отбойнику. Еще бы закурить, да за сигаретами надо идти в машину.
Когда он плакал в последний раз? Должно быть, в школе. Да, наверное, это было в девятом классе, когда, возвращаясь домой, Виктор в подъезде ненароком попал под раздачу вечно пьяного соседа, отмотавшего в общей сложности лет двадцать. Тогда он заливался слезами от неожиданной и совершенно беспричинной обиды, вихрем вылетев из подъезда. Рассказывать родителям о случившемся не хотелось, ибо отец непременно пошел бы выяснять отношения, а соседу ничего не стоило пырнуть его ножом и вернуться в хорошо знакомое место с понятными и близкими сердцу законами. Только отца тогда уже не вернешь. Так что оставалось только реветь от несправедливой обиды.
Вот и сейчас слезы лились ручьем, а лицо скорчилось такой гримасой, что Виктор бы сгорел от стыда, посмотрись он сейчас в зеркало. Рыдания сотрясали его все сильнее, превращаясь в судороги, соленая влага застилала глаза. Жалость к недавно приобретенным и только что утраченным товарищам как-то незаметно перетекла в жалость к самому себе. Сколько Виктор не одергивал себя — это же не он, в конце концов, остался погребенный под грудой острого металла — но сердцу не прикажешь.
Он снова остался один, совершенно один. Все навалилось скопом. Единственная женщина, кого он по-настоящему любил, использовала его как трамплин, дожидаясь подходящего случая, чтобы перескочить повыше, ухватившись за более приемлемый вариант. Наверное, поэтому Лена всегда на корню отметала все разговоры о детях. И чем он думал? Почему раньше не расшифровал столь понятные знаки? Даже родители, поначалу деликатно молчавшие, в последние пару лет нет-нет да и намекали на то, что жена явно темнит. А Виктор ее защищал, оправдывая Ленино поведение нормальным для современной женщины желанием сделать карьеру и реализовать себя и свои амбиции.
Хороший был мужик Хамза, смелый и справедливый. И так нелепо погиб. Его жизнь, и без того полную жестокости и смерти, оставивших неизгладимый след, но не изуродовавших душу, безжалостно отняли не ведающие никакой жалости существа. Существа, почти неделю назад увлеченно копошившиеся в своих уютных мирках, переживая из-за безответной любви, решая проблемы на работе и время от времени задумываясь, чего же все это ради. Сегодня с людьми они уже не имели ничего общего, даже внешне зараженные начали меняться.
Эти пять дней изменили все вокруг до неузнаваемости. Даже воздух, получивший долгожданный отдых от бесконечного шума и дыма, теперь был другим, чужим и незнакомым. Где-то внутри зародилось и помалу крепло предчувствие того, что все это лишь цветочки, и ждать ягодок долго не придется. Мир больше не принадлежал людям, и те бесы, что вселились в тела мирных и не очень обывателей, преследовали теперь какие-то свои цели, явно идущие вразрез с целями чудом спасшихся в этой катастрофе людей.