Корпус корабля стал медленно раздвигаться, открывая скрытые в нем конструкции и механизмы. Полковник ощущал дрожь и толчки этих трансформаций. Палуба раскололась множеством трещин, которые разъехались в стороны, высвобождая длинные стрелы ферм. Большинство из них лишь частично приоткрывались над многочисленными палубами «Апангетона». Только оказавшись под водой, где у тяжелых конструкций не было риска переломиться под собственным весом, фермы раскладывались в свои штатные положения.
– Погружение семьдесят процентов,– отрапортовал один из морских офицеров, облаченный в новую и не привычную для глаз форму инженерной службы Арки.– Отклонений нет. Транспортные корабли завершают погружение. Контроль передается субмаринам.
На экране показалась тонущая флотилия кораблей сопровождения. Некоторые из них были уже едва заметны над водой. А один накренился на бок, подняв правый борт, и в последний момент резко провалился носом в воду. Корма на мгновение задралась над поверхностью и быстро нырнула под воду, подняв фонтаны брызг.
– Это нормально?– полковник повернулся к капитану.
– Нет,– спокойно ответил тот.– Корабли старые, автоматика ненадежная. Где-то в отсеках остался воздух, и он развернул корпус. Это не страшно. Груз хорошо защищен и герметичен. Главное, чтобы под таким углом судно не набрало высокую скорость погружения и не слишком отклонилось от заданной траектории.
– И что произойдет?
– Удар о дно будет сильным. А если он придется на сооружения…
– То что?– напрягся полковник, раздраженный долгой паузой.
– Этого не произойдет. Все учтено – есть соответствующие протоколы. Все транспортники лягут на дно в заданном районе.
– Погружение девяносто пять процентов,– повысил голос морской офицер.– Мы погрузились… Десять футов… Двадцать футов… Отклонения нет. Трансформация завершена в штатном режиме! Есть визуальный контакт с сигнальными огнями.
Черное пятно на экране, которое до этого рябило размытыми серыми пятнами, расступилось тусклыми огоньками. Они постепенно налились светом и образовали крест, по которому, как на взлетно-посадочной полосе пробегали волны затухания. Морской офицер продолжал говорить, сообщая непонятные подробности, а полковник зачарованно смотрел на приближение креста.
Раздался гулкий скрип, который пробежал по корпусу с чередой перестукиваний – звук под водой распространялся иначе, и к этому надо было привыкать. Полковник вздрогнул, но не отвел взгляда от креста.
– Глубина триста двадцать футов, вышли причальные фермы,– не умолкал морской офицер.– Триста пятьдесят футов. Направляющие тралы захвачены. Контакт с причальными замками…
Ощутимый толчок возвестил о встрече «Апангетона» с подводной конструкцией. Экран моргнул, и на нем появилось изображение пирамиды «Апангетона» с одной из установленных на дне камер. Изображение не позволяло оценить масштаб конструкции, которая помимо надземной части, имела еще и скрытые уровни под землей. Полковник имел общее представление об этом сооружении. Конструкция насчитывала более ста уровней, называемых палубами. Какие-то из них были крошечные, от сотни квадратных футов, а некоторые достигали ста акров.
– Мы легли на платформу!– голос морского офицера звучал торжеством.– Контактная группа подключена. Запуск протокола!
– Это еще не конец?– полковник повернулся к капитану, но тот был сосредоточен на своих экранах и даже не посмотрел в его сторону.
– Шахта открыта. Пошел спуск реактора...
Только теперь полковник вспомнил, что «Апангетон» привез сердце Арка – реактор, который должен не только встать на место, но и запуститься в автоматическом режиме. Эта последняя деталь проекта «Ковчег» оказалась тем слабым звеном, из-за которого его начало бесконечно откладывалось. Слишком сложная и капризная деталь, слишком много ошибок и неудач.
«Апангетон» привез четвертую версию реактора. Первые три признали непригодными на испытаниях. А испытания четвертого проводились уже в условиях начавшейся войны.
Полковник улыбнулся своим мыслям. Он перегорел волнением, когда «Апангетон» скрылся под водой, а бояться надо было сейчас, когда лица посвященных в детали превратились в камень.