Катерине задание пришлось по вкусу, и она камнем упала вниз, широко разведя руки, чтобы свободные рукава хлопали на ветру подобно крыльям.
– Девчонка,– улыбнулась Ольга, но голос выдал в интонации крупинку тоски.
Возраст не тронул ее внешность, не посмел коснуться природной красоты. Но женщина чувствовала возраст тяжестью прожитых лет. Она уже не умела так радоваться своим ощущениям, как это делала Катерина, и не могла сбросить с себя груз многих разочарований, которые разъедали изнутри. Молодость даруется не телу, а духу, наивному и безмятежному, искреннему и ненасытному к свершениям. Юность умеет совершать ошибки и не боится их. Когда опыт способен предостеречь от безумства или обуздать желания, молодость уходит, оставляя наедине с бесконечными сомнениями и тенью воспоминаний.
Ольга давно заметила за собой эту болезнь времени – больше думала о том, что прошло в ее жизни, чем о том, что ждало впереди. Она уже чувствовала усталость, и ее пугала перспектива долгой, если не вечной, жизни.
Женщина посмотрела вслед быстро удаляющейся Катерине со смешанным чувством и, перехватив поток энергии, направилась к южному берегу озера.
Их бессмысленный военный поход беспокоил и угнетал предчувствиями. После ракетной атаки она уже не видела единства в семье, а тем более в рядах солдат, которые роптали и, со слов Ирины, готовы были развернуться назад. Их удерживал только страх. Не страх не перед Глебом, черными рыцарями или врагом. Они боялись того мира, который изменился на их глазах, обнажив перед ними тьму неопределенности. Они продолжали идти за тем, кто не колебался и обладал силой духа, оставившей их.
Но Ольга видела больше чем они.
Она пролетела над пустынным берегом, скудным растительностью, и опустилась перед Глебом. Он загнал лошадь до смерти и, бросив ее, шел к Вороньему озеру пешком. Его невидящий взгляд искрился злостью и ничего не замечал вокруг. Ольга позвала его, заставив остановиться.
– Я не нашла дорогу. Точнее не смогла выбрать: они уходят во все стороны света,– призналась она.– Катерину я отправила встречать Альфу с Михаилом.
– Нам не нужна дорога,– отмахнулся Глеб.– Мы уже на месте…
– С чего ты это взял?
– Гиблое место, идеальное для западни,– неопределенно ответил он.
– Я тебя не понимаю. К чему все это? Куда ты так рвешься?– Ольга попыталась заглянуть ему в глаза.– Сгубил лошадь, оторвался от остальных… Ты даже не знаешь, куда мы идем.
– Все закончится здесь. И я не хочу затягивать с этим.
– Я бы могла сказать, что ты меня пугаешь, но это будет неправдой. Я слишком… стара, чтобы чего-то бояться.
– Что ты думаешь о Катерине?
Женщина не удержалась от улыбки:
– Я знаю, ты думаешь, что она Жнец. Но ты ошибаешься. Она просто одаренный ребенок.
– А каким должен быть Жнец? Его роль не просто собрать нашу кровь. Жнец будет судить нас, выбирать то ценное, что мы собрали за свои жизни и решать, что оставить. Ребенок для этого подойдет идеально.
Они неторопливо шли к озеру, поднимая ногами пыль, которая низко стелилась над пожухлой травой.
– Это ты так решил,– потревожила тихий шорох шагов Ольга.– Ты сам себя судишь. И нет более жестоких судей для нас, чем мы сами.
– Может и так. Но мы только судим. А Жнец станет еще и палачом.
– Какая ерунда! Прототип искал способ выжить. Он разделился, чтобы решить эту задачу разными вариантами, и должен был оставить ключ, чтобы потом воспользоваться выбранным решением.
– Ты сказала то же самое, только другими словами.
– Гле-е-еб,– поморщилась Ольга.– Вы все и есть прототип…
– А вот и развязка,– Глеб остановился, повернув голову в сторону.
Женщина проследила за его взглядом и округлила глаза. Со стороны озера к ним на встречу двигался странный всадник. И хотя вместо коня под ним была совершенно невообразимая в своем уродстве тварь, взгляд приковывал наездник.
Это была хрупкая девчушка, лет шестнадцати, в легком ситцевом платьице с веселым цветочным рисунком. Если бы не черные, лишенные радужной оболочки, широко посаженные глаза, она бы выглядела совершенно безобидно и даже трогательно.