Вал лишь мельком взглянул на Жнеца, на некрасивом женском лице которого недоумение перегорало в гнев, и отступил в пустоту внутреннего мира. Кровь Али дала силу, чтобы переступить черту. Жнец цепко держал его в реальном мире, но Вал почувствовал протянутые к нему руки из пустоты. Аля, Тереса, Антоник, Кулина и Николай – все помогали ему вырваться из захвата Жнеца.
Вал ощутил бесконечное падение в Пустоту. Миры больше не разделяли его сознание на части – он был целым и единым…
Ольга вскрикнула.
Вал просто исчез, растворился в воздухе, а бездыханное тело Альфы без единого звука опустилось на землю. Майя медленно поплыла в воздухе к ее телу, не доверяя своим ощущениям.
– Пора,– прошептала Ирина, и Катерина потянула восходящий поток.
Три силуэта, обнявшись, быстро поднимались к редким облакам.
Майя зависла над телом Али. Голубые глаза были широко открыты, а уголки губ поджались в улыбке. Она раньше не видела такого счастливого лица.
Каэм продолжал неподвижно стоять у края зловонной ямы. Он внимательно наблюдал за Жнецом. Майя посмотрела на него, но прежде чем обходительный робот произнес хоть один звук, она ударила Небом о Землю…
Это не были молнии, рожденные силовыми линиями. Это не было землетрясение. Это было все сразу. Майя выпустила наружу энергию, скрытую в окружающем ее мире, чтобы излить гнев.
Степь, лежавшая тонким покрывалом над подземным озером, тысячи лет держалась на хрупких опорах, изъеденных пещерами. И могла еще сотни тысяч лет хранить тайну трех озер. Но сила выпущенная Жнецом, разрушила это замысловатое творение, сокрушив степь в обнаженные недра.
Воронье озеро раскрыло берега, схлынув в гигантский провал. Облако пыли и токсичного смрада поднялось на десятки километров, развернув вспять притихшие ветра. Силовые линии рвались, как струны, разжигая сухую грозу вокруг проклятого места.
Майя вслушивалась в скрежет камней и стоны потревоженной тверди, но слышала только тишину. Его нигде не было в целой вселенной.
Вал исчез из этого мира и унес с собой то, что ему не принадлежало.
Глава Тринадцатая.
– Ты не помнишь меня…
Алекто накрыла ладонь Мазура своей и положила голову ему на плечо. Они сидели на краю скалы, свесив ноги над пропастью, и смотрели на облака, которые молочной пеленой стелились внизу. Это было живописное место высоко в горах, способное вдохновить самого бездарного художника.
За их спинами стояли невысокие кривые сосны с обнаженными корнями, которыми они обхватили острые камни склона. Казалось, они карабкаются к вершине и лишь на мгновение замерли, чтобы перевести дух. Сочная зеленая трава пучками выбивалась из трещин и узких впадин, где ей удавалось найти благодатную почву. Иногда за место под солнцем ей приходилось соперничать с шипастыми кустами, усыпанными мелкими листьями и кричащими цветами. А солнца здесь было много: оно слепило чистотой света, нагревало остывший за ночь камень и красивыми пятнами ложилось под кроны изогнутых деревьев, превращая бедную поросль горного склона в сказочный лес.
Пологая скала выдвинула небольшой уступ у края леса, прежде чем упасть острыми гранями в пропасть, заполненную облаками. Уступ был ровным и гладким, отшлифованным дождевой водой, и оставался недоступным для цепких растений. Нерукотворная терраса открывала чудесный вид на перевернутый мир, в котором небо лежало под ногами, а сказочный лес нависал сверху.
– Не помню,– ответил Александр.
Алекто бережно коснулась его сознания, отодвинув пену тревоги, которая постоянно собиралась на поверхности кипящих в нем ощущений. Девушка подняла двух ярко синих бабочек с крохотной лужайки цветов, спрятавшихся от горного ветра в каменной выемке, и заставила их кружить в парном танце перед его взором. Она создавала перед ним образы и всматривалась в его сознание, чтобы найти там отклик и краски настроения.
– А я помню только тебя. И хочу помнить только тебя.
– Ты забралась ко мне в голову?– неуверенно спросил Мазур.
– Я бы не посмела,– солгала Алекто, наигранно возмутившись.
Она отстранилась и, сощурив черные глаза, повернула к нему девичье лицо с тонким налетом детской обиды.