– Так, что там обо мне?¬
– Ведьмы сильные, и они отмечены богом,– скорее рассуждал, чем пересказывал охотник. – У каждой есть свой дар. Ведьмы, как и все женщины, знают тайны Жизни. Но от того в них много желаний. От того ведьмы опасны. Их надо почитать, и держаться подальше. Он говорил, что молиться на ведьм нет смысла – они умеют слышать только друг друга, но не нас. Поэтому капища ведьм теперь заброшены. И он говорит, что у родентов нет долгов перед ведьмами. Только Кровь, отец ангелов, стоит молитвы.
– Ишь, какой ушлый шаман,– Ольга зло блеснула глазами.– А с каких пор роденты называют наших детей ангелами? Где вы вообще это слово нашли?
Оррик оглянулся на старый шкаф с книгами:
– Теперь у них много книг от прежних людей. Они читают,– в его голосе прозвучала тоска.
– А ты?– угадала настроение Ольга.– Где книги, которые я оставляла тебе?
– Я старший сын Джиррара, будущий вождь. Есть вещи, которыми я должен заниматься…
– Ерунда!– решительно перебила его Ольга и подошла к шкафу с книгами, где быстро выбрала одну.– Это Джек Лондон. Тебе понравится. Никогда не отказывайся от книг! Иначе твой мир всегда будет ограничен только тем, что видят твои глаза, а твой разум останется слепым…
Она села напротив и требовательно посмотрела в глаза охотника:
– Так что насчет ангелов? И что о моем сыне?
– Я знаю имя каждого, и имя ведьмы его родившей,– перебирал вслух Оррик.– Все ангелы разные – каждому Отец определил свой дар. Ангелы быстро повзрослели. И между ними возникло соперничество. Из-за этого ведьмы рассорились и расселились по всему миру…
– Ясно,– махнула рукой Ольга, давая понять, что дальше продолжать, смысла нет.
Она прошла по комнате, собираясь с мыслями, и остановилась у окна:
– Они, действительно, выросли быстро. Не так как люди. В два года уже были подростками, а к четырем стали совершенно невыносимыми. Первые пять лет мы жили все вместе в разрушенном городе. Это были тяжелые годы. Все вокруг изменилось, заполнилось монстрами и новыми проблемами. Военные не переставали на нас охотиться. Прежние люди, как вы их называете, были неутомимы. Они устраивали засады и атаковали нас, пытались захватить. Не было у нас ссор. Да, дети были особенные. Не потому что в них были дарования. Они были… без ограничений. Если смеялись, то до слез, если плакали, то навзрыд. Как и все дети, наверное. Но и их жестокости, их отчаянию тоже не было границ… Все познавали впервые и до самой глубины. За ними просто приходилось больше присматривать…
Ольга повернулась к Оррику, словно оценивая, понимает ли он смысл сказанного.
– Пятнадцать лет назад в разрушенном городе высадились военные,– продолжила она, всматриваясь во что-то из прошлого.– В тот раз их было невероятно много. И мы не выстояли… Погибли пять матерей… Солдаты были повсюду. Они блокировали нас магнитными ловушками, которые причиняли сильную боль. Бросали в нас гранаты, жгли фосфором… А мы рвали их на части. Это была бойня. Когда наступила ночь, военные отступили. Воспользовавшись этой паузой, большинство семей ушла из города далеко на восток.
Женщина перевела взгляд из неведомой дали на собеседника и улыбнулась ему.
– Мы с самого начала обсуждали возможность переселения в восточные земли,– она вернулась за стол и села напротив, разливая остывший чай по чашкам.– Подальше от очага заражения, всяких тварей и, как ты говоришь, прежних людей…
– Почему ты не ушла?– Оррик осторожно взял чашку и подул на нее. Роденты уважали горячее питье, воспринимая его как часть таинства. Очень любили созерцать подымающийся пар, трепетно вдыхали его. При этом решались притрагиваться лишь к слегка теплому питью, в остальное время просто наслаждаясь церемонией.
– Я? К тому времени я уже устала от большой семьи и ее проблем. Нас было больше восьмидесяти. Большая семья. Все разные. Все сложные. Я хотела уйти и побыть какое-то время одна. Совсем одна. Вот такая возможность и представилась. Я осталась, чтобы наутро уйти в другую сторону. Так поступили еще несколько матерей со своими детьми. Но наутро военные исчезли. И никуда уходить уже и не надо было. Ушли и большая семья, и угроза…