Здоровяк громко засмеялся, а потом перегнулся через стол и заглянул в глаза Валу:
– А ты сам, куда собрался податься? В город Света или на Сельбища? Вас же там сожрут…
– Домой идем. А что за Сельбища и город? Там остальные обосновались?
– Кто как… Кто как… Многие, как я, держатся сами по себе. А так есть три группы. Когда из Минска ушли, все они сначала Сельбища основали где-то в таежных лесах. Слышал, хорошо обустроились, людей сторонились. Там Тереса правила балом – мать титанов. Через пару лет опять рассорились. Большинство ушли. Одна группа, небольшая, подалась за Торином куда-то в глушь. Другая, побольше, основалась вместе с людьми в каком-то городе. Они там в богов играют, но город, вроде, расцвел. Туда многие тянутся. Думаю, туда и Торин заявится. Если он захочет со мной или с Тересой схлеснуться, ему надо хорошенько сил поднабраться. А в городе Света самые рохлики из наших собрались…
– А сам куда пойдешь?– спросил Вал, когда дверь за спиной его собеседника открылась и на пороге появилась Аля.
Антоник замешкался лишь на мгновение, отвлеченный то ли вопросом, то ли уютом, но этого было достаточно. Девушка разрядила в него автоматную очередь, быстро смещаясь в сторону и щедро рассыпая пули.
Грохот выстрелов и едкий запах пороха быстро заполнили избу, разрушив ту трогательную атмосферу, которая впечатлила девушку.
Антоник было сорвался с места, но большая часть пуль достигла цели. Это были необычные пули, и он это почувствовал сразу. Ядовитыми жалами они впились в его тело, сковали судорогами. Здоровяк рухнул на пол, поджав конечности, и мелко задрожал. Его глаза лезли из орбит, а вены на лице вздулись и проявились черной паутиной. Боль была настолько кричащей, что Вал и Аля услышали ее в себе. Девушка вспомнила слова брата о том, что с этим оружием люди приходили за ней и ужас перед тем, что она сейчас наблюдала со стороны, коснулся ее.
Аля отшвырнула от себя автомат и отступила к стене, не отрывая взгляд от жертвы. Вал, который с начала стрельбы лишь успел отскочить в сторону, одним прыжком очутился на раненом брате и схватил его обеими руками за горло.
Антоник оказался сильнее пуль. Их заряды продолжали удерживать здоровяка в конвульсиях, но он уже был не таким беспомощным, как мгновение назад. С усилием, но его руки перехватили запястья охотника, заметно ослабив хватку на горле. Силы и способность сопротивляться постепенно возвращались к Антонику.
Вал перевел взгляд на сестру, но девушка стояла, вжавшись спиной в стену, и с ужасом наблюдала за поединком. Он резко оскалил зубы, выдвинув челюсть вперед, и вцепился в горло брата зубами.
Ощутив вкус крови на языке, охотник понял, что и как должен сделать. Он призвал кровь отца, и она последовала его зову, торопливо покидая тело Антоника. Невероятные по силе ощущения захлестнули Вала и бросили в пучину беспамятства.
Этот всплеск остро ощутили все его братья и сестры.
*****
Гигантский червь изогнулся и приблизил свое лицо к Майе. Оцепенение не отпускало, а лицо червя становилось все ближе и ближе. Она видела каждую морщинку, каждый не сбритый волосок на подбородке Стрелка. Он неприятно улыбнулся ей и прошептал: «Проснись», а потом, оскалившись, дернул головой в сторону и укусил за плечо.
Девушка открыла глаза, стряхнув с себя оцепенение кошмара.
– Проснитесь!– инженер сильнее потряс за плечо, но заглянув в ее глаза, отдернул руку.– Вам надо кое-что увидеть.
Майя села, с трудом возвращаясь к реальности. Сон не отпускал – он был настолько ярким и правдоподобным, что соперничал с явью. Девушка с трудом могла провести грань между тем, что видели ее глаза и тем, что хотел показать разум. Врачи предупреждали о таких моментах, и она быстро обшарила карманы в поисках таблеток. Симптомы давно не повторялись, и Майя несколько раз пропустила прием препарата.
– Что это?– заинтересовался инженер, когда та забросила в рот красную горошину и принялась ее разжевывать.
Вкус был резким и кислым, даже покалывал язык:
– А на что это похоже? Может, конфетки? Хочешь такую?