– Чего встал?– бросила она оцепеневшему офицеру, который с изумлением смотрел, на обнаженную девушку.– Ты же так торопился. Рассказывай свое полетное задание.
Гидра представляла собой цельный и сложный в конструкции скафандр, который надевался на голое тело и имел множество креплений и замысловатых в подгонке элементов. Тонкая, но высокопрочная ткань плотно облегала тело, прилипая к коже биоактивным слоем подкладки. Благодаря последней, гидру можно было носить неделями, не снимая.
Майя уверенно облачалась, игнорируя откровенные взгляды мужчин.
– До восточной границы Польши вы пойдете на тридцати тысячах футов,– нашелся, наконец, офицер.– Потом снизитесь до пяти тысяч. Будет сильная болтанка, но иначе нельзя. Дальше будет опасная зона, где мы уже потеряли три борта. Возможно, там остались автоматические комплексы ПВО. Так больше шансов уцелеть…
Офицер продолжал, запинаясь, рассказывать дальнейший маршрут беспилотника, но девушка слушала в пол уха, отдавая дань уровню конспирации. Даже этот офицер ничего не знал о миссии и не подозревал, что десантироваться им предстоит как раз у восточной границы Польши, а не за Уралом. Главное, она услышала для себя, что к моменту прыжка беспилотник как раз снизится до пяти тысяч футов – тоже не совпадение.
– И еще важная деталь,– спохватился офицер, проследив, как Майя закрепила последний замок на гидре.– Есть проблема. Какой-то болван разворотил на беспилотнике блок управления воздушным люком. На складе таких сейчас нет. Вам придется вручную открыть люк перед прыжком. Беспилотник не сможет вас предупредить и даже видеть вас не будет. Так что если проспите точку высадки, он благополучно вернет всех на базу.
Майя сделала несколько размашистых движений, проверяя, как сидит на ней гидра, и, подхватив под руку офицера, уверенно повела его к беспилотнику:
– Пошли, покажешь, как открыть твой сломанный люк, и где уложены парашюты.
Полковник напряженно вглядывался в окно, из которого открывался вид на площадку перед ангаром. Он проводил взглядом девушку, которая в сопровождении офицера скрылась в утробе самолета, и вынул из внутреннего кармана кителя смятую фотографию. На ней шестилетняя девочка с оттопыренными ушами и редкими зубами широко улыбалась, излучая своим наивным лицом искреннюю радость, которая доступна только детям.
– Ты меня так и не узнала,– прошептал он не то себе, не то фотографии, не то вслед самолету, который уже неторопливо двинулся к рулежке.
*****
Метель нагнала их к вечеру следующего дня недалеко от заброшенного поселка.
Снег был острым и колючим. Он накатывал волнами, вставал пеленой тумана, норовил забраться сотнями холодных игл под капюшон кухлянки. Лыжи вязли в рыхлой каше, которая ворочалась под ногами, а ветер рывками толкал в спину. Сумерки растворили остатки солнечного света в сером полумраке, сгустились и налились тьмой.
Последний подъем перед поселком дался тяжело. Снег в завихрении метели с шелестом ссыпался по уклону навстречу, наметая сугробы, которые предательски проваливались при каждом шаге. Закрепленная ремнями к пояску пулка глубоко просела полозьями в снег, потяжелела и тянула назад.
Вал упорно продвигался вверх, вслушиваясь в многоголосие ветра и пытаясь уловить ритм его песнопений, как вдруг лишний аккорд потревожил слух диссонансом. Охотник повернулся к спутнице и перехватил на себе вопросительный взгляд сверкающих голубых глаз. В следующее мгновение сквозь завывание ветра вновь донеслась барабанная дробь автоматной очереди, чтобы через мгновение рассыпаться эхом одиночных выстрелов. Теперь стрельба стала частой и резала слух резкими звуками.
– Там идет настоящий бой,– возбужденно вскрикнула девушка и упала руками в снег.
Словно услышав ее слова, метель разом отступила, опустив завьюженный снег на покатый склон. Серый занавес расступился, и настороженный ветер поник к ногам, вслушиваясь в диковинную для сурового края канонаду выстрелов. Под их аккомпанемент девушка, стоя на четвереньках, извивалась и, дрожа всем телом, быстро менялась. Ее облик терял человеческие черты при каждом следующем звуке, проваливаясь в пучину зверя.
Огромный пес с яркими голубыми глазами отряхнулся от снега, который, было, робко лег на короткую шерсть. Облако потревоженных белых искр тускло вспыхнуло и отступило.