Что-то больно царапнуло Марину внутри, и холод, пробиравшийся под короткую юбку по зябнувшим в капроновых колготках ногах, шепнул: «боишься?» Она покровительственно улыбнулась Алёне и кивнула.
— Пойдём.
На подходе к «Октябрю», бывшему кинотеатру, в котором устраивали дискотеки, слышались выносящие стекла басы, а вокруг толпился народ с сигаретами и баночными коктейлями. Всем здесь было около восемнадцати, и Марина чувствовала себя неловко. Особенно из-за Алёны, которая была младше её почти на год и выглядела совсем ребёнком. Постояв в сторонке, Марина набралась храбрости попросить сигарету и, покурив, одну на двоих, они пошли внутрь. Играла обычная русская попса, вроде той, что она записывала с радио. Громко подпевая и выделываясь перед Алёной, Марина старательно танцевала, подражая старшей сестре в движениях. Ей почти удалось убедить себя, что ей весело, когда она случайно толкнула какую-то незнакомую девчонку, и та тут же выдернула её за плечо с танцпола и наехала, перекрикивая приторно бодрую музыку визгливым голосом. Назревал конфликт, но Алёне хватило ума утащить надменно улыбающуюся врагам Марину на улицу.
— Вот сука, всё настроение испортила, — Марина всё ещё улыбалась той неестественной улыбкой, из-за которой её только что обозвали психованной. У неё сводило скулы от страха, что эта девка выйдет сейчас за ней вместе со своими подругами.
— Может домой пойдем?
Марина благодарно кивнула. Они пошли мимо переполненных лавочек к тротуару, когда кто-то, выставив ноги как подножку, перегородил им дорогу и спросил:
— Хэй, девчонки, пива хотите?
— Мы домой идём.
— Да ладно вам, время детское. Задержитесь на полчаса, познакомимся.
Оглядев компанию, состоящую из троих довольно несимпатичных, но взрослых и, по виду, крутых парней, Марина переглянулась с Алёной. Та была явно польщена их вниманием, хоть и скрывала это.
— Ну, если только на полчаса.
Полторашка пива со странным привкусом прошла пару кругов, было выкурено несколько сигарет, и они снова пошли внутрь. Дальнейшее в восприятии Марины стало смазываться. Она помнила смех, танцы, из которых самые буйные исполняла она сама, приставания какого-то парня, чей-то разговор про димедрол в пиве, и нытье Алёны, что ей плохо и что она хочет домой. Потом Марина одна, уже без Алёны и кого бы то ни было ещё рядом, оказалась где-то за «Октябрем», между мусорных контейнеров. Её рвало, и она думала только о том, что надо пойти домой, но отчего-то этот путь казался ей непреодолимым. Марине было холодно, одиноко и безумно жаль себя.
— Эй, ты там как? Живая?
Кажется, это был тот самый парень, который лапал её в туалете, от которого она сбежала и оказалась здесь. Промычав что-то в ответ, Марина отмахнулась.
— Что? Перебрала? Говорил этим придуркам не пихать всякое дерьмо. Никакого удовольствия, — он сплюнул в землю, подходя ближе. — Вставай с земли, замерзнешь и заболеешь. Давай домой, что ли, провожу. Или, может, ко мне?
Марина помотала головой, поднимаясь.
— Не, домой. Где Алёнка? — спросила она, с трудом ворочая языком. Он словно был лишним в её рту.
— Подружка твоя? Да дома уже, наверное. Уже часа два, как ушла. Жвачку хочешь?
— Да, — перед глазами всё плыло, — как же мне плохо.
Ноги, хоть и не твердо, но всё-таки держали. Парень, имя которого она, как ни пыталась, не могла вспомнить, засмеялся и, обняв её за плечи, повел к тротуару.
— Офигеть, вы, девчонки, даёте. Ведь всего ничего выпили. Но мне понравилось, как ты танцуешь.
— О, нет…
— Да брось, весело было. Завтра будешь мучиться от похмелья и стыда.
— Да… Ещё отец небось отдерёт.
— И правильно сделает. Нефиг по ночам шастать, а вдруг я маньяк? Слышала девчонку нашли?
— Да-а, — протянула заплетающимся языком Марина, — но это не ты, я знаю.
— Откуда?
— От верблюда. Это Сёмушка — маньяк, я-то знаю!
— Кто-кто?
Марина махнула рукой и замолчала, сообразив, что выдаёт большую тайну.
— Ладно. Идти-то куда? Покажешь?
— Туда, вон тот, зелёненький, — она указала на свой дом, до которого от «Октября» было всего ничего, и снова повисла на своём провожатом. После мучительного подъёма по ступенькам, он довёл её до подъезда и остановился.
— Спасибо, — Марина уже собиралась зайти в подъезд, но он её удержал за руку.
— И это всё?
— Что? — не поняла Марина.
— Ну, поцелуй, может быть. Или ещё чего-нибудь.
— Чего ещё? — Марина недоуменно нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем он говорит. Парень улыбался и держал её за руку. Он был не очень симпатичный, но, возможно, стоило попробовать с ним что-нибудь замутить. — Прямо перед моими окнами?
— Хах, ну да, — он потащил за угол дома, где уходила лестница в подвал. — Тут никто не увидит?
Прижав её к стене, он убрал волосы с её лица и пару секунд разглядывал его. Марина вяло попыталась его оттолкнуть, но это оказалось ей не под силу.
— Отпусти, — заныла она пьяным голосом, который ей самой показался совершенно отвратительным. — Я не хочу. Я всё-таки лучше домой пойду.
— Ты ничего так, хоть и пьяная, — сказал парень, не обращая внимания на её слова, только сильнее вдавливая её в стену. Марина почувствовала, как он трётся об неё возбужденным пахом, и одновременно — как слабеют и отнимаются её ноги. Происходящее напомнило ей кошмар, в котором она хотела убежать, но не могла пошевелиться от ужаса. — Но я тоже, так что пофиг. Дом никуда не денется. Я тебя проводил, теперь, может, отблагодаришь, а?
— Как? — Марина всё ещё пытаясь удержать на лице улыбку.
Он наклонился к ней, лапая за грудь через куртку, а другой рукой задирая сзади юбку. Он сопел ей в ухо, совсем как Сёма тогда.
— Ну, отсосёшь, например? Минет делать умеешь?
— Я… Нет, — Марина цеплялась за его руки, отталкивая их от себя, уже не в силах улыбаться. — Я никогда такого не делала. Пожалуйста, мне домой надо.
— Так и думал. Да ты не бойся. Это не сложно совсем, а мне приятно. Ну? Чё застыла, давай, говорю?
Его лицо, такое спокойное ещё минуту назад, приобрело злое нетерпеливое выражение. Он нажал на Маринину голову, заставляя опуститься на колени. Это было совсем не трудно, учитывая, что она и так еле стояла. Тупо, не до конца ещё понимая, что происходит, Марина смотрела, как незнакомый ей парень расстегивает перед ней ремень и ширинку, вытаскивает склизкий возбужденный член и тычет ей им в лицо, приговаривая, что это совсем не трудно и вовсе не страшно. Но Марине было очень страшно. Медленно, чересчур медленно, словно через силу, она думала о том, что нужно закричать, что, возможно, кто-нибудь придёт ей на помощь, но уже в следующий момент она представила лицо отца или матери, которые увидят её тут на коленях пьяную и грязную перед этим… И поняла, что лучше молчать. Можно сцепить зубы, закрыть глаза и, возможно, тогда он отстанет? А что, если он начнет её бить? Марина чувствовала себя бесполезным мешком без рук и без ног. Она не могла убежать, не могла дать отпор, не могла закричать. Отчего-то она даже не могла закрыть глаза. Она смотрела вверх на перекошенное похотью лицо этого парня, пытаясь отвернуться от тыкающегося в её лицо члена, но он крепко держал её волосы.
— Да ладно тебе целку разыгрывать, что, сложно, что ли?
Когда Марина снова попыталась вывернуться, скорее инстинктивно, чем с какой-то целью, парень со злобой дернул её за волосы, и её голова ударилась о стену.
— Да ёбанный ты в рот! Не заставляй меня делать тебе больно. Я не хочу этого, я только хочу, чтобы ты сделала мне приятно, дура! Чего тебе стоит? Я же тебя до дома довёл.