— Что? — в голосе проскальзывает раздражение, щедро смешанное со страхом.
У Пэна вырывается смешок. Птичка такая забавная. Нахохлившаяся канарейка, которой так и свербит глубоко под кожей поотрывать маленькие крылья. Он невольно сглатывает и облизывается. В горле застревает свербящий ком нетерпения. Она на его территории. Она, черт возьми, на его территории! Игры переходят на новый уровень.
Пэн отталкивается от стола, на котором сидит, и делает шаг в ее сторону. Птичка ожидаемо дергается в попытке слиться со спинкой дивана клеткой. Нервно прикусывает губу и огрызается:
— Что?! Пэн, что еще тебе надо?!
Он бесшумно усмехается, кривя губы и скрывая за ними зубы. Медленно наклоняется, опираясь ладонями о сиденье по обе стороны от сжавшейся фигуры. Нависая очевидной угрозой. Время останавливается. Трепещущая Птичка так близко. Напряженная до невозможности. Прямой взгляд стальной зелени прожигает дырку.
Венди поджимает ноги еще ближе к себе, затаив дыхание. Глаза начинает щипать. Вся эта ситуация пугает до жути. Его — забавляет.
Пэн шепчет, почти ласково, но в его шепоте что-то дикое, нездоровое:
— Сыграем в игру, Птичка. Ты отдашь мне то, что взяла без спроса, и я не сделаю тебе больно.
У Венди проступает холодный пот. Она чувствует себя той самой Птичкой, как он любит ее называть, в пасти у голодного безжалостного кота. В шаге от разрыва сердца. Она прикусывает внутреннюю часть щеки, пристыженно вжимая голову в шею, и с нескрываемым поражением заводит руку за спину. Нож-бабочка, только черный, а не стальной, как у Пэна, послушно протягивается хозяину в сложенном состоянии. Но Пэн не спешит забирать его. Он хмыкает, удовлетворенный послушанием, и с интересом выгибает бровь.
— Птичка-Птичка… Неужели ты думала, что я не замечу пропажу одного из своих ножей в мишени? На что ты рассчитывала?
— На это и рассчитывала, — бурчит она, потупив взгляд.
Уголок его губ на секунду прыгает вверх. Как наивно. Глупая, глупая Птичка. Пэн ловко выхватывает из ее дрожащих пальцев нож и отточенным умелым движением прокручивает в руке с характерным металлическим звяканьем.
Венди косится на этот жест с опаской. И не зря. Следующие слова заставляют ее похолодеть.
— Ты же в курсе, что теперь я должен тебя наказать?
Она хмурится, устремляя на него опасливый взгляд.
— Ты сказал, что не сделаешь мне больно.
— Я мог солгать, — драматично покачивает головой он.
— Ты не сделаешь. — Игра ва-банк. — Иначе у тебя будет еще больше проблем с полицией.
— Ты думаешь, меня пугают проблемы с полицией? — откровенно смеется Пэн.
На это Венди нечего ответить. Все проблемы с законом он воспринимает как игру в догонялки. И пока что выигрывает.
— Кроме того… — с наслаждением произносит Пэн. — Если я обнародую наш маленький секрет…
У Венди резко включается защитная реакция — агрессия.
— Ты обещал, что никто не узнает!..
— Какое удовольствие я получил, снимая с тебя пояс девственности?
Она вспыхивает. Накаленную докрасна тишину предательски разрывает звук пощечины. Венди только секундой позже понимает, что натворила. И страх тут же склизкой лапой провозит по спине, хватая за сердце через ребра. Бить главаря преступной шайки с ножом в руке — не самое лучшее решение.
Пэн поводит челюстью и тяжело вздыхает. Его бровь дергается в короткой вспышке бешенства, опасно затаившейся в глубине режуще-зеленых глаз. Но вместо ожидаемой злобной гримасы — улыбка. Острая и глумливая. Такая, что лучше бы было первое.
Венди замирает, отказываясь дышать, когда скулы нежным поглаживанием касается холодное лезвие. Он?.. Или нет?.. Он ведь не станет?.. Или?.. По телу ползут панические мурашки, а внутренности скручиваются. Пэн подцепляет острием ее подбородок и легким надавливанием заставляет поднять голову вверх.
Его взгляд — пожирающий, ее — затравленный. И Пэну это нравится. О! Как ему это нравится!
— Сейчас у меня слишком хорошее настроение. Но когда-нибудь ты доиграешься, Птичка.
Нож покидает пределы шеи так же внезапно, как и оказывается там, и Венди облегченно выдыхает, тут же жадно хватая ртом воздух. Даже не заботясь, как жалко выглядит.
Он не зовет ее «Венди». Вообще никогда.
Наглый ублюдок.
Страх, злость, обида и ненависть за собственную глупость смешиваются в опасный гремучий коктейль.
К черту!
— Ты больше не будешь говорить об этом, — строго произносит Венди, стараясь, чтобы голос не дрожал. Стресс берет свое. Чувство самосохранения отключается напрочь. В конце концов, если бы он хотел ее прирезать, он бы уже сделал это. — Тебе ясно, Пэн?
Венди все еще внутренне трясет, и шок никуда не ушел. Но она зла. Она не может так просто спустить это на тормоза. Пэн обещал. Пэн обещал держать свой грязный язык за зубами, но, очевидно, не сделал этого, потому что Феликс в переулке не был удивлен их «тесными взаимоотношениями». Совершенно. С другой стороны, действительно, на что Венди рассчитывала? Какой наивной идиоткой надо было быть (боже, пристрелите ее!..), чтобы поверить, что такой тип как Пэн не будет хвалиться своими «завоеваниями»?
— Это угроза? — весело щурится он, играя бровями. В глазах вспыхивает фатально упущенное для Венди вожделение.
— Тебе ясно, Пэн? — повторяет она с нажимом. Но на его имени голос предательски срывается.
Он довольно смеется и резко подается вперед, прижимаясь к ее икрам грудью. От лица до лица остаются считанные дюймы. Пэн заговорщицки шепчет:
— Не так ясно, как твое сладкое мурлыканье, которое звучит в моей голове снова и снова…
Он не прочь его снова услышать. И он услышит. Здесь. Сейчас. Потому что хочет.
Венди раскрывает рот в шоке: возмущение застревает в горле. Оскорбительных эпитетов в адрес Пэна так много, что она просто не может выбрать. Моральный урод! Боже! Надо ведь было быть такой дурой, чтобы переспать с ним!
Венди-полная-идиотка-Дарлинг!
— Так поставь его на паузу! — рыкает она, лягая его куда-то в бок.
Он бесит ее. Он так жутко бесит ее! Настолько, что она даже забывает о том, как он опасен. Венди довольно часто об этом забывает на самом деле…
Это ему в ней и нравится.
Пэн морщится. Скорее рефлекторно, чем от боли. Что ж. Это был вызов. Пэн опасно суживает глаза и, ухватив Птичку за щиколотку, рывком дергает на себя.
Венди не успевает среагировать. Вот она сидит на диване, а уже через секунду — полулежит с расставленными ногами, придавленная Пэном к сидению. Он рвется поцеловать ее, но она отталкивает его руками и царапается, требует, чтобы отпустил. Когда ее ладонь с силой упирается в его щеку, Пэну все это надоедает. Он хватает мельтешащие перед самым носом запястья и вдавливает в кожаную обивку по обеим сторонам от головы. Они оба тяжело дышат. На его губах победная ухмылка, а в глазах — огоньки азарта. Венди знает, куда это ведет.
Черт.
Черт! Черт! Черт!
— Не. Смей, — предупреждающе шипит Венди, дергая руками. Безрезультатно.
— А то что? — Пэн с вызовом изгибает бровь, подавляя смешок.
Нет, серьезно, это забавно.
— Ты только что на моих глазах отрезал парню палец, — пересохшие губы едва двигаются. — Одному из своих! Ты думаешь, что после этого я стану тебя целовать?!