— О! Это же семья главного аналитика МВД Фабриса Линдке, — радостно, но поджевывая согласные, прокричала фигура в сторону Линдке и отца, все еще держа Дарию за одежду. — Я прошу прощения за повтор объявления, но мне нужно озвучить программу провинциям, где нет моих тел. Сейчас я закончу, и мы поговорим о вашей должности в Первой Рагской Республиканской Монархии. Вы нужны нашему государству.
Ну надо же, разумные поедатели отходов предлагали Фабрису Линдке работу. С пониманием рагской властной культуры у них и правда все было очень плохо.
— Я тебе ни к чему, — возразил Фабрис. — С такими возможностями контроля, как у тебя, силовые ведомства надлежит распустить, что уж от них осталось. Ни дипломаты, ни информационщики, ни ученые — тебе вообще никто из нас не нужен. Все документы доступны, вся электроника подчинена. Ты мог бы просто истребить нас и владеть Баркином единолично.
Говорить так было рискованно, не стоило подкидывать новорожденной разумной куче сантибов политически правильные идеи, но Линдке решил прощупать настроение "Монарха". Они отошли в сторону вместе с отцом, оставив детей у терминала разбираться в произошедших за шесть часов событиях.
— Ты прав. И мой предшественник действительно хотел вас уничтожить. По счастью, он не успел это сделать. Я безусловно принесу свои извинения рагцам и назначу компенсации семьям погибших в результате моего становления, когда пройдет первый этап переходного периода.
Мусороперерабатывающий захватчик, отняв у рагцев власть над отечеством и самими собой, хотел задобрить их какими-то "компенсациями". Да, хуже дикости может быть только дикость, полагающая себя цивилизацией.
— Ты говоришь о правах и свободах рагцев, — вступил отец, — в том числе о свободе перемещения и проживания. Какой ты видишь правоприменительную практику в этой сфере? Могут ли покинуть Баркин те, кто не захочет здесь оставаться?
— Конечно, старший Линдке, — ответило тело "Монарха", — Я понимаю, что в моих действиях есть признаки узурпации, но я не буду тираном. Также я понимаю, что для вас это неожиданный и непонятный слом привычной жизни, но я хочу, чтобы все дети Искры Баркина жили вместе и в мире друг с другом. Я сохраню и продолжу претворять в жизнь стратегию твоего деда, дабы рагская культура процветала и властвовала над соседними мирами.
— Замечательно. Но значит ли это, что ты обеспечишь нам, семье Фабриса Линдке, свободу эмиграции с Баркина? Подъем на орбиту и корабль, к примеру, до Леймица?
— Да. Я не хочу конфликтов и позволю улететь всем, кто пожелает — насколько хватит кораблей. Но я уверяю вас, что работать на меня намного выгоднее, чем бежать от меня. Вы останетесь в привычном окружении, у себя дома, города будут восстановлены, жизнь наладится и будет почти такой же, как раньше.
— Я могу это только приветствовать, — сказал Алве Линдке, — но моя семья поступит так, как решит ее глава, мой сын.
— Дай нам подняться и улететь, Монарх, — потребовал Фабрис.
— Но я дам вам оклад в пять раз больше, чем при Савеле Границе…
— Сын, он не понимает.
— Хорошо, одна консультация в обмен на транспорт до орбиты. Ты обращаешься не к тем людям, Монарх. Я человек власти в государстве Девятая Рагская Республика, и для таких, как я, власть священна. То, что ты совершил государственный переворот — это нормально, в конце концов, пока ты не влез в наши головы, мы были уверены, что переворот устраивает какое-то из министерств или орбита. Но ты, судя по всему, родился буквально сегодня, поэтому не понимаешь две принципиальные вещи. Во-первых, из того, что ты отнял у нас власть, не следует, что мы от нее откажемся…
— Но я предлагаю вам совместное руководство!
— А во-вторых, то, что ты предлагаешь — это насмешка над нами, унижение. Набери себе коллаборационистскую администрацию из простых рагцев, чьи семьи никогда не работали в государстве. Нас, потомственных управленцев, проще убить, чем заставить работать на… другой вид. Поэтому отпусти нас, если хочешь мира. Мы понимаем, что никак не можем тебе противостоять, и из провинций мы тоже с тобой ничего не сделаем, но жить под тобой — как бы ты это ни обставлял — мы не станем.
— Но другие чиновники уже дали согласие…
— Во-первых, мы не можем это проверить, — заметил Алве Линдке.
— Во-вторых, эти предатели есть везде и всегда, — закончил Фабрис, раздражаясь. — Так что со свободой передвижения?
— У вас она есть.