Сэнди явно не понимает, верить ему или нет. Наконец, она поднимает спящего младенца на руки и берёт сына за руку.
— Мы увидимся через несколько минут. — С несколькими взглядами назад она пробирается через дом и выходит через парадную дверь.
— Идите сюда, мисс, — направляет полицейский через рупор.
Питер смотрит сквозь занавес, пока не убедится, что все трое в безопасности. С тяжёлым вздохом он снова обращается к нам.
— Почему, Кора? — Изношенное лёгкое кресло манит его, и он погружается в него. Он выглядит таким усталым. — Я никогда не беспокоил тебя. Никогда не причинял вреда тебе или твоей семье. Почему ты сделала это со мной?
— Я видела детей. Я не могла позволить им остаться там.
— Почему? — рычит он. — Я накормил их, я дал им крышу над их головами.
— Вы приковали их к своим стульям, — бормочу я, не в силах помочь себе.
Он крепко сжимает подлокотники кресла.
— Я был чертовски лучше для них, чем их родители. Они продали их мне. Самый дорогой был пятьдесят долларов. Пятьдесят долларов, чтобы взять глухого ребёнка из рук.
Я не могу поверить в то, что слышу. Я чувствую себя физически больной.
— Вы купили их?
Он пожимает плечами, совершенно безнадёжно.
— У меня была потребность. Я дал им что-то лучше. Я дал их семьям необходимый доход. Я научил их навыку.
Земля для Питера, покупка детей не означает ничего хорошего. Однако я держу рот на замке. Келс гордилась бы мной.
Он достаёт пистолет из пояса и направляет его на Кору.
— Как ты могла?
Прежде чем она сможет ответить, он стреляет.
(Продолжение следует)
<гаснет свет>
Часть четвёртая. Эпизод пятый: не теряй голову
Святое дерьмо!
Я смотрю вниз на свою грудь и отскакиваю. Так много крови.
Так выглядит смерть?
Я никогда не ожидала, что это будет так грязно. Я всегда представляла себе эти милые, чистые смерти, когда у вас есть пара дополнительных минут, чтобы попрощаться со всеми и проскользнуть там в молитве грешника.
Что это на моей обуви?
Вероятно, больше мозга Питера. Это повсюду. Это и его кровь.
Я слышу рвоту и вижу, что Кора швыряет весь свой завтрак на ковёр. Отлично. Воздух наполнен запахом пота, крови, рвоты и смерти. Уэйн лежит мёртвым возле окна, голова Питера распространяется по гостиной. Это противно.
Это внезапно поражает меня. Всё закончено. Я свободна.
Я жива!
Горячий чёрт и аллилуйя!
Я поднимаюсь со своего места на диване и иду к Коре.
— Давай выбираться отсюда.
Она вытирает рот как можно лучше на своём плече. Кора встаёт и мы идём к двери кухни.
— Мы должны сказать им, что мы выходим. Держи руки поднятыми от своего тела. Было бы чертовски стыдно быть застреленными копами.
— Я сожалею об этом, Харпер. — Она оглядывается на комнату и двух мертвецов. — Я никогда не думала, что так будет. Я хотела только кого-то, кто не поддержит наших людей, чтобы презирать. — Она делает глубокий вдох, полный печали. — Я испортила это.
— Не беспокойся, Кора. Но ты должна объяснить это моей жене.
*
— Посмотрите на меня, мэм, — говорит фельдшер, наклоняя мою голову, чтобы он мог лучше рассмотреть рану на моей голове. Он прикрепляет к ней повязку-бабочку и протирает тампоном, пропитанным бетадином. Я вздрогнула и подумала о том, чтобы ударить его. Кажется, не замечая, он начинает смотреть на мою челюсть и горло. Я очень нежная, откуда Питер пнул меня. — Вам повезло, что он не раздавил вашу трахею, мэм. Один промах его ботинка и…
— У меня много жизней, — бормочу я, надеясь, что никогда их не истощу. Я смотрю вокруг и удивляюсь, где Келс, полагая, что она будет здесь. Я замечаю, что на улице темнеет, и мне интересно, как долго нас там держали. Я не выглядывала так долго. — Который сейчас час?
Он смотрит на часы. Как он может видеть это в этом свете?
— Это около двух часов дня.
Дерьмо.
Вот дерьмо.
Даже когда мысль поражает меня, темнота приближается.
Я слепая.
*
Я сижу в задней части машины скорой помощи, когда слышу, как она зовёт меня по имени.
— Харпер!? Харпер!?
Я хочу выпрыгнуть и бежать к ней, но, с моей нынешней удачей и отсутствием зрения, я упала бы и сломала себе шею. Я сжимаю каталку и наклоняюсь вперёд.
— Keлс?
Я слышу, как она пробирается сквозь толпу, а затем грузовик опускается, когда она взбирается на меня со мной. Внезапно мои руки переполняются ею, когда она хлопает меня по телу. По какой-то причине, это не больно, когда это она. Она горячо целует меня, совершенно не замечая никого вокруг нас.
— Слава Богу, с тобой всё в порядке, — бормочет она мне в губы.
— Привет, дорогая, — шепчу я. Я крепко обнимаю её, используя её в качестве своего якоря в этом последнем шторме. — Извини за это.
Она снова целует меня, и я чувствую её слёзы на моей коже.
— Ты в порядке, это всё, что имеет значение.
Я наклоняюсь вперёд и прижимаюсь губами к её губам, желая притвориться, что всё в порядке на секунду.
— Как дети? — О да, я могу сделать отрицание.
— Хорошо. Они в Альбукерке. Я оставила их с Брайаном и парнем без шеи. — Она отстраняется, так как я больше не чувствую её дыхание на моём лице. — О чём ты думала, Харпер? Почему ты оставила Джеффа позади?
— Кора попросила меня. — Боже, я надеюсь, что моя девушка не ненавидит мою приёмную семью. — Она беспокоилась о Дине. Она не хотела, чтобы кто-нибудь ещё мог рассказать об этой истории.
Келс вздохнула с раздражением.
— Ты не можешь ставить интересы других людей перед своими, Харпер. Ты слишком важна для меня. Для Бреннан и Коллина. — Она проводит пальцами по моим волосам, и я стараюсь не вздрагивать. — Мне всё равно, что кто-то ещё думает. Или говорит. Или делает. Ты моя, Харпер Ли. Первая, последняя и всегда. Получаешь это?
Я киваю, признавая правдивость её заявления.
— Мне жаль.
— Теперь, где ты ранена? Помимо очевидного. — Она нежно касается моей челюсти и наклоняет её, чтобы она могла видеть всю степень ушиба. Я знаю, это выглядит ужасно. Её большой палец касается шишки на лбу, и я хрюкаю. Её прикосновение неподвижно. — Прости, Таблоид. — Долгая пауза. — Почему ты не смотришь на меня, Харпер?
— Я не могу.
— Но почему?
Я глубоко вздыхаю. Как я должна сказать ей? Кажется, что Direct всегда работает лучше всего.
— Я не вижу, дорогая.
— Что?
Я не хочу повторять слова, потому что боюсь сделать их реальными. Я пожимаю плечами и даю, как я надеюсь, смелую улыбку.
— Это происходит снова.
*
Десять часов спустя я сижу в кресле рядом с больничной койкой Харпер. Это слишком свежая сцена для меня. Прошло всего несколько месяцев, меньше года, с тех пор как я ранее занимала эту должность.
Харпер сейчас спит. Хотя доктор сказал, что медсёстры будут приходить и будить её каждые пару часов, чтобы проверить её состояние.
По прибытии в университетскую больницу, Харпер была немедленно взята на рентгеновские снимки. Врачи беспокоились о её позвоночнике, челюсти и рёбрах. Моя супруга, конечно же, старается сохранить работу врачей. Мне нужно осмотреть её на предмет яблочка, нарисованного где-то на её теле.
Доктор уверяет меня, что у неё нет повреждений позвоночника, но у неё есть три сломанных ребра. Её грудь обёрнута, а рана над бровью покрыта белой марлей. К счастью, в штате был хороший пластический хирург, и он позаботился о том, чтобы зашить её. Он говорит, что это не оставит шрам. Я почти надеюсь, что это так. Может быть, это научит её быть более осторожной.
Я сглаживаю напряжение в её лбу. Должно быть, ей приснился плохой сон. Несмотря на то, что доктор сказал, что он считает, что слепота временная, в результате отёка её головы, она не верит ему. Она не будет, пока она не откроет глаза и не увидит меня. Я чувствую то же самое.
— Я люблю тебя, — шепчу я. Мой мобильный телефон вибрирует на бедре, и я выхожу в коридор, чтобы принять звонок. — Привет, Брайан. Как близнецы?