Я люблю жизнь. Иногда я действительно, действительно делаю.
— Эй, смотри, Келс, в эти выходные есть танцы.
Всё, что я получаю за свои усилия, это угрюмый взгляд.
— Давай, встряхнись, Крошка Ру.
Она смотрит на меня своими зелёными глазами, и я чувствую, как немного тает моё сердце. Чёрт, она хороша. Неудивительно, что они сделали её якорем.
— Почему сотрудник службы пробации? — спрашивает она.
*
Харпер и я смотрим друг на друга и улыбаемся.
— Я до сих пор не понимаю, — жалуется Роби. — Откуда появилась Крошка Ру?
Харпер пожимает плечами.
— Ты знаешь, что мама когда-то читала нам книги «Винни-Пух» в детстве. Мне всегда нравился Ру. Он был таким милым и обаятельным, и у него была мама, которая любила его так же, как нас любили наши. Итак, когда Келс сидела там и выглядела такой грустной, всё, о чём я могла думать, это Ру. Он просто выскользнул и застрял.
— Мы прошли долгий путь, — говорю я, никогда не отрывая глаз от неё. Боже, я люблю эту женщину больше, чем могу когда-либо считать. Трудно поверить, учитывая начало, которое у нас было. Я поднимаю глаза и указываю на мою любящую супругу. — Она когда-нибудь рассказывала тебе о том, как впервые поцеловала меня?
Роби кусает губу, чтобы не улыбнуться.
— Нет, скажи, Келс.
— Ну, вы, ребята, помните беспорядок в Омахе …
*
Это не вопрос или требование, скорее ожидание. Тот, который мы обе не хотим разочаровывать. Я открываю ей руки. Она легко входит в них и прижимается, кладя голову мне на плечо. Я всё ещё чувствую напряжение в её теле, когда обнимаю её. Она действительно в ужасе.
— Я получила тебя, Крошка Ру. Просто расслабься.
Она кивает, её подбородок касается хлопка у меня на груди. Я инстинктивно чешу основание её шеи. Она смотрит на меня, и наши глаза действительно впервые встречаются.
Ах, какого чёрта. Мы всё равно можем умереть, несмотря на мои заверения Келси, так что я могу также рискнуть. Я притягиваю её к себе, собирая наши тела вместе, замечая, как её грудь подходит под мою, как хорошо она пахнет, как зеленеют её глаза и тысяча других мелких деталей. Я наклоняю голову ближе к её. Наши губы ячменём соприкасаются друг с другом, как будто это почти случайность.
Это не так.
*
— О, это действительно очень мило. — Рене мигает Харпер улыбкой, которая заставляет её покраснеть.
— В целом, это действительно так, — утверждаю я, беря Харпер за руку. — Она очень хорошо заботилась обо мне. — Тогда я даю игривое сжатие. — Вплоть до того момента, когда она опрыскивала меня Мейсом.
Харпер стонет и опускает голову.
— Это был несчастный случай.
— Это её история, и она придерживается её.
— Итак, Харпер, — Роби шевелит бровями, — какая твоя любимая история в первый раз?
— Это должно было случиться, когда Келс и я впервые поделились с твинки.
— Эй! — протестую я, но это не приносит пользы. Я могу только зарыться головой в мои руки и скрыть своё лицо. — Я не могу поверить, что ты расскажешь им эту историю.
*
Я забираю Twinkies, вспоминая её комментарий о слизывании крема. Я открываю посылку и жду, пока не буду уверена, что нас оставят в покое. Затем её глаза встречаются с моими.
Она думает, что сможет победить меня в этой игре? Я изобрела сексуальное расстройство и доводила его до совершенства на протяжении многих лет. После небольшого укуса я облизываю губы, затем беру палец и медленно вставляю его в кремовый центр. Я вращаю его вокруг, позволяя ей увидеть эффект моего пальца на губчатой текстуре.
Когда я забираю его, он покрыт сладким нектаром. Я смотрю на это долго. Затем медленно, наблюдая за ней, вставляю мне в рот. Она стонет, и я не могу удержаться от улыбки.
— Получила всё, что тебе нужно? — спрашиваю я, как я убираю свой палец от моего рта.
Это слабая дрожь, которую я вижу?
— О, не ходи туда сейчас, Крошка Ру, особенно с тем, что нам нужно делать, — рычит она, шагая вперёд.
Я предлагаю ей кусочек торта.
— Прости, Таблоид. — Она хватает меня за запястье и мои глаза, когда она долго и медленно кусает. Господи, ну, мы просто могли бы быть равными. — Мне… мне нужно было немного поиграть, чтобы снять напряжение, — заикаюсь я.
— Ты называешь это снятием напряжения? Боже, женщина, ты убила бы нормального человека в спальне. — Она бросает свой рюкзак на землю и начинает расстёгивать молнию. — Хорошо, что я не нормальный человек.
Я хихикаю, вставляя в рот последний пирог и наклоняюсь, чтобы посмотреть, что она принесла. Я узнаю трансивер, булавочную головку Майка и приёмник.
— Для чего они?
Она улыбается.
— Ах, спасибо, что нашла их, детка. — Прежде чем я понимаю, что происходит, она встаёт и опускает джинсы на пол.
Сейчас я стою на коленях у её рюкзака, уставившись на милю ноги, заканчивающуюся в белых стрингах.
— Я… я… — я собираюсь потерять сознание. — Я всегда считала тебя боксёром, — наконец-то мне удаётся.
Она смеётся, низко в её горле.
— Я не знала, что ты думаешь обо мне в моём нижнем белье, Келс.
*
Я протягиваю руку и провожу рукой по волосам Келс, пытаясь заставить её поднять лицо, чтобы посмотреть на меня. Это не происходит.
— Тогда, конечно, она чувствовала себя…
— Не я! — Она садится сейчас. — Ты представила это.
— О да. — Я закатила глаза. — Конечно, я сделала.
— Ты сделала. Я была идеальной леди.
— Верно. Ты имеешь в виду до или после ночи, когда ты напилась и откусила пуговицы от моей рубашки?
— Детали! Детали! — Рене дико жестикулирует на это.
— Ну, после выживания в Омахе…
*
— Это я сделала? — спрашивает она мою рубашку, как будто это может ответить ей.
— Угу, — отвечаю я от имени моей рубашки. Это одна из немногих вещей, которые я помню с прошлой ночи. — Ты откусила первые две, а потом просто разорвала её. — Удивила меня до чёртиков.
Тигрёнок. Возможно, мне придётся изменить её ник.
— О, пожалуйста. Я никогда в жизни не откусила кнопку, не говоря уже о двух. — Самый драгоценный румянец ползёт по её шее и щекам.
— Ну, ты, кажется, нашла, что отрывать их гораздо приятнее. — Да ладно, Келс, это не так уж и плохо, правда?
— Харпер. — Она звучит так устало. — Могу я задать тебе вопрос?
— Гм-гм.
— Ты ответишь честно?
— Гм-гм.
— Что случилось?
Я ухмыляюсь, немного облегчённо, что она тоже не знает. По крайней мере, у нас есть ровное игровое поле.
— Ты имеешь в виду, что ты не помнишь?
— Нет, — скрипит она.
*
— Так ты или не ты? — Рене выглядит смущённой.
Время признаться, я думаю.
— Честно говоря, Рене, я до сих пор не знаю, знали ли мы или нет. А ты, Келс?
Она улыбается и качает головой, пожав плечами.
— Я действительно по сей день понятия не имею. — Она наклоняется ко мне. — Но ты знаешь, что?
Я наклоняюсь к ней, так что мы всего лишь шепчемся.
— Что?
— Я рада, что не помню, потому что наше первое реальное время — то, что значит для меня больше всего. — Она наклоняется и даёт мне очень сладкий поцелуй, который слишком обрывается моим братом, издающим рвотные звуки.
— Снимите комнату!
Я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.
— Тише. В любом случае, это твоя вина.
— Моя вина. — Он указывает на себя. — Моя вина. Как, чёрт возьми, это моя вина?
*
Келси всё ещё смеётся, когда мы достигаем Роби и Рене.
— Готовы ехать? — спросил он.
Он стоит у красной повозки, запряжённой белой лошадью.
— Конечно же. — Я толкаю Келси в карету, сопротивляясь моему желанию погладить её сзади.
Почему-то я сомневаюсь, что это будет оценено. Я взбираюсь и сажусь рядом с ней, расстилая одеяло на коленях и ногах. Во время поездки может быть немного холодно.
Я смотрю вниз, чтобы увидеть, как Роби и Рене заняты довольно горячим прицелом. Счастливый ублюдок.