Змеелов промолчал.
– Ты что, не слышишь? Я говорю, ты не хочешь немного отдохнуть?
– Нет, – бросил на ходу змеелов.
– Почему? Ты что, из железа? Давай посидим хоть немного!
– Сиди.
– А ты?
– Я не устал.
– Ты бросишь меня одного?
– Ты же бродяжничал без меня раньше? Вот и продолжай.
– Один я по пустыне не ходил… Только с караванами или проводниками. В одиночку мне отсюда не выбраться… Не бросай меня.
– Мне нужно спешить. Если не успеваешь за мной – иди своей дорогой. Ты уже не маленький.
– Но я погибну, если останусь один… Я видел, как пустыня убивает людей… Дай мне воды…
– Пей свое вино… Легкое, как крик улетающих птиц на рассвете, и сладкое, как дыхание девушки, – усмехнулся змеелов.
– Я выпил его ночью. Мне было скучно сидеть одному у костра… Да остановись ты хоть на минуту! – почти крикнул шут, рухнув на колени.
Змеелов остановился и посмотрел на сидящего без сил попутчика. Потом достал флягу и сделал несколько глотков. Шут молчал, но в его взгляде была такая мольба, что змеелов не выдержал и протянул ему флягу.
– Много не пей… До колодца еще далеко. Не делай большие глотки, – сказал он.
– Сколько идти до твоего города? – спросил шут, возвращая флягу хозяину.
– Пять дней пути… Если, конечно, не останавливаться на каждом шагу.
– Пять дней! – воскликнул шут, обхватив голову руками.
– По меркам пустыни, это совсем рядом. Но тебя ведь никто не заставляет идти со мной в этот город. Возвращайся туда, откуда пришел.
– Не могу.
– Почему?
– Неважно… просто не могу. Лучше я умру, пытаясь попасть в твой город.
– Он не мой.
– Это все равно. Раз ты туда идешь, значит, он твой.
Они замолчали. Шут растянулся на песке и прикрыл лицо краем рваного плаща. Змеелов стоял над ним, глядя на него.
Что ты стоишь тут? – спросил он себя. У тебя есть дело. Ему ты ничего не должен. Так почему не двигаешься с места? В конце концов, это его головная боль – как не умереть в пустыне. Да и не умрет он. Пойдет по твоим следам и к вечеру выйдет к колодцу. Может, по пути встретит караван. Правда, в этих местах они бывают редко, но ведь бывают… Так что у него много шансов уцелеть. Ну а если даже и не уцелеет? Что тебе с этого? Роль спасителя тебе не очень подходит. Твое дело ловить змей, а не спасать бродяг. Так что не теряй время. Иди. Иди и выбрось все из головы. У каждого своя дорога. Он свою выбрал. Ты тоже. Они сошлись в одной точке. Теперь должны разбежаться в разные стороны. Это свойство всех дорог. Они всегда расходятся.
– Ты хочешь меня бросить здесь? – спросил вдруг шут, глядя прямо в глаза змеелову.
Змеелов пожал плечами и опустился рядом на песок.
– Если тебе очень нужно спешить – иди. Я как-нибудь справлюсь, – сказал шут. – Это была моя ошибка. Я зря ушел от каравана. И совсем уж зря решил идти с тобой. Ошибки нужно исправлять. Самому. Так что иди. Извини, что задержал тебя…
Он опустил голову и замолчал. Молчал и змеелов.
Мимо них юркнула маленькая ящерица, оставляя на песке тонкую, едва различимую ниточку следов. Издалека донесся клекот грифа. Уныло завывал ветер. Было пустынно голубое небо: ни облака, ни птицы. Царил мертвый, торжественный и жуткий покой. Зной давил, пригибал к земле.
– Вставай, – сказал змеелов, хлопнув по плечу спутника, – вставай и дай мне свой мешок. Нам нельзя больше сидеть здесь. Мы должны добраться до колодца засветло. Там есть где спрятаться. Ближе к вечеру начнется песчаная буря. Я помогу тебе идти…
Они сидели внутри искусственной пещеры. Кто-то давно сложил из камней, черных и полопавшихся от жары, некое подобие грота. Он был со всех сторон укрыт высокими барханами. Рядом был колодец, так же прикрытый камнями.
Снаружи завывал ветер, гоняя тучи песка. Песок был повсюду. Он закрывал небо, проникал в мельчайшие щели, скрипел на зубах, обжигал кожу. Казалось, весь мир теперь состоит из песка – мелкого, острого и твердого.
– Долго это будет продолжаться? – спросил шут.
– Не знаю. Таких вещей предсказать нельзя. Может, стихнет через несколько минут, а может, будет бушевать несколько дней.
– Если бы ты меня там оставил, я бы погиб.
– Скорее всего.
– Почему ты меня не бросил? Ты ведь хотел это сделать. Это было видно по твоим глазам. Отчего ты передумал?
Змеелов долго молчал, прежде чем ответить.
– Считай, что я вернул долг, – ответил он наконец.
– Ты мне ничего не должен.
– Тебе – нет. Но бывают другие долги. Никому конкретному. Долг перед собой. Перед судьбой. Перед пустыней.
– Я не понимаю.
– Это долго объяснять.
– У нас много времени. Все равно мы никуда не можем идти, пока буря не стихла.