– Родители, помнишь?
Лекса сжимает пальцы в кулаки, а ее скулы подрагивают. По щекам снова бегут слезы. Ее принудили шантажом стать тем, кем она не хотела быть, она изначально не была готова занять темную сторону. Лекса не может превратиться из такого милого ребенка в безжалостного убийцу, ведь так? Последнее, а вернее первое воспоминание, которое удалось Лексе вырвать из своего подсознания – прямое тому доказательство. Она не смогла убить. Она – не убийца.
ЧАСТЬ 8. И вновь встретились
Не проходит и несколько минут, как Лексу пробивает конвульсия и она падает на койку, ударяясь головой о металлическое изголовье.
Кадр меняется за кадром и Лексу перебрасывает в другую локацию, что ее рассудок путается и она едва остается на ногах, слегка пошатываясь, и направляется к уже подросшей версии себя. Девочка-подросток с остервенением бьет кулаками, обмотанными эластичными бинтами, манекен, что, будь это человек, он уже давно бы истекал кровью.
– Уорд! Бей сильнее! – приказывает Нико, уже возмужавший парень, у которого теперь татуировки появились даже на лице. – Как закончишь – бегом на стрельбу! А потом у нас оступившийся солдат на очереди, который не желает подчиняться нам.
Лекса подходит ближе к маленькой себе и разглядывает татуировку на собственной шее. Высокий хвост затянут на затылке и, от резких движений, которые делает девушка, отбивая манекен, не может разглядеть подробно татуировку.
Когда подросток останавливается отдышаться и смахнуть пот с лица, у взрослой Лексы округляются глаза. Три креста из четырех перекрестий – быть не может. Это значит, что Лекса продвигается по своей карьерной лестнице, и когда все четыре перекрестия окажутся заняты крестами…
Девочка-подросток следует за Нико, который выдает ей штурмовую винтовку «сиг». Это огнестрельное оружие не было создано для такой миниатюрной девочки, как Лекса, любое оружие не создано для таких милых ангельских существ, но одно из них все же уверенно сжимает приклад. Мишени – птицы. У взрослой Лексы сжимается сердце, когда первая жертва камнем падает на землю, затем вторая, третья… Зоркий глаз девочки позволяет ей за пять минут сразить порядка десяти птиц, которые привязаны за одну лапку длинной нитью, что держит их ближе к земле и не позволяет далеко улететь.
Один вопрос у Лексы на языке: «Как можно убивать этих невинных милых пернатых? Они такие славные и беззащитные…». Новый выстрел заставляет Лексу пошатнуться в сторону и она вновь спешит за уходящими девочкой и Нико.
Оказавшись в просторном складском помещении, Лекса замирает на месте. Она знает эту девочку, прикованную к стулу – Октавия Блейк, сестра ее друга детства – Беллами. Что она здесь делает? Лекса видит колебание в своем подростковом взгляде.
– Ты знаешь, что мы делаем с отщепенцами и теми, кто не может быть сильным духом. Эта девчонка из другого отряда, но обнаружили ее у нас. У нее была эта фотография. Узнаешь? – глаза Лексы-подростка блестят, когда она видит себя с Беллами и маленькой Октавией. – Мне кажется, что вы с ней заодно.
– Я? Нет, что ты такое говоришь, – говорит Лекса несколько испуганным голосом.
– Лекса, ты ведь не позволишь им убить меня? – со слезами на глазах смотрит Октавия на свою подругу. – Я знаю, чего они добиваются, но Беллами не сдавался и ты не сдавайся. Не позволь им сделать со мной то, что сделали с Беллами!
Взрослая Лекса помнит имя Беллами, из второго своего воспоминания, первого детского воспоминания, в котором Лукас и Розали упоминали Беллами и какого-то Джона, с которыми дружила Лекса и играла в мальчишечьи игры.
Что за секта, куда затянули ее и друзей, где главное правило – повиновение, а отклонение от правил – расстрел? Лекса забывает, что она – всего лишь абстракция в этом воспоминании, и когда она-подросток взводит винтовку, бросается вперед, словно это может предотвратить неизбежное. Громкий выстрел, лужа крови. Лекса-подросток со скорбящим на несколько секунд лицом опускает оружие и смывает капли крови со своего лица, которое теперь выглядит хладнокровным, а настоящая Лекса плачет, стоя на коленях перед запрокинувшей назад голову юной Октавией Блейк.
***
Лексу усердно бьют по щекам, у нее приступ, из глаз непрерывным потоком бегут слезы и она царапает свои щеки ногтями. Ее хватают за запястья и трясут. Из носа бьется струйкой кровь и Маркус Кейн прижимает платок к лицу девушки. Лекса распахивает широко глаза и испуганно смотрит в карие глаза офицера полиции.
– Я – плохой человек! Ужасный… – глотая слезы и задыхаясь от нехватки кислорода, Лекса сжимает пальцы вокруг металлического основания койки.