– Уэллс, ты ведь понимаешь, что это была самооборона, – следователь нахмурил брови, недоверительно смотря на запачканную кровью Лексу, которая стояла в углу гостиной, внимательно прислушиваясь к тому, о чем разговаривают Кейн с его коллегой. – Мы не можем забрать ее, пока не проведена доследственная проверка.
– Можем. У нас есть труп, есть преступник, совершивший убийство. Каким бы гадом не был умерший, это не избавляет Александрию от ответственности за убийство. Это убийство и тут ничего не попишешь.
– Но ведь ты обещал, что Лексу не арестуют! – негодовала Кларк, загораживая собой Лексу, словно ее вот-вот у нее заберут.
– Это всего лишь официальная процедура, Кларк. Даже при самообороне заводится уголовное дело. Обещаю, что мы наймем ей лучшего адвоката…
– Не говори о ней так, словно Лексы здесь нет, – сделала замечание Маркусу Кларк, а потом развернулась к любимой. – Они тебя не отнимут у меня.
– Кларк, не надо. Я все прекрасно осознаю и не собираюсь избегать ответственности за совершенное преступление. Даже несмотря на то, что Эмерсон причастен к гибели всех моих близких и хотел изнасиловать меня…
– Что?! Изнасиловать? Ты мне не говорила, что он…
– Был близок. Я как раз впервые ударила его по голове. А затем… Я словно провалилась в прострацию, я не понимала, что делаю. Я лишь била, била, била… и не могла остановиться. Я никогда прежде не чувствовала себя настолько гневной.
Следователь краем уха подслушивал диалог девушек и бесцеремонно встрял в него, став перегородкой между Лексой и Кларк.
– Насколько я понял, Вы убивали его в состоянии аффекта? У Вас были родственники, перенесшие биполярное расстройство или какие-то психические отклонения?
Вопрос возмутил больше всего Кларк и она с нападками принялась обвинять следователя в некомпетентности. Маркус успокаивал Кларк как только мог.
– Он обвинил Лексу в психической неуравновешенности!
– Постой, Кларк. Выслушай меня. Если мы сделаем так, что у Лексы выявится психическое расстройство, ее не смогут обвинить и просто признают невменяемой…
– Но ты забываешь, что обычно делают с психами! Их упекают в психушку и там становятся жалкими овощами. Я не позволю забрать свою жену в психиатрическую клинику!
– Между прочим, Александрии там обеспечат куда более должный уход, нежели в тюрьме, – похрустывая фалангами, следователь Уэллс Джаха с интересом посматривал на Кларк, прижавшуюся к своей любимой.
– Я больше ничего не желаю слышать ни о заключении, ни о психушке, с меня хватит! – Кларк схватила Лексу за руку и поспешила покинуть дом, но следователь преградил им путь, несмотря на уверения Маркуса в адекватности Лексы.
– Дружище, ты сам понимаешь, что мы не должны отпускать с места преступления подозреваемого. Как бы вам всем того не хотелось, но есть труп, от которого мы не можем избавиться, просто выбросив на свалку или в реку, и есть убийца…
«Убийца…Убийца…Убийца» – слова врезаются глубоко в мозг, как опухолью сжирая все хорошее, что было у Лексы. Джаха прав, она – убийца. Убийца убийцы.
«Убийца…Убийца…Убийца» – дробью в ушах отзывается это единственное, но такое остро-воспаленное слово.
Лекса находится где-то далеко от реальности, а просьбы Кларк о том, чтобы ее не заковывали в наручники игнорируются. Девушка едет на заднем сидении полицейской машины со скованными наручниками запястьями.
Последнее, что помнила Лекса, это как лоб Кларк прислонился к мокрому от дождя окну машины и голубые глаза были полны слез. Слипшиеся от дождевой воды светлые волосы прядками прилипали к щекам Кларк, а ее лоб по-прежнему вбивался в скользкое стекло. Лекса отвела в сторону глаза, не желая показывать своих слез. Все должно было закончиться не так. Но даже Маркус Кейн, казалось, не был сейчас на ее стороне. Весь мир был против нее. Кроме одного единственного человека, которому Лекса по-прежнему доверяла.
***
В камеру Лексы зашел Маркус Кейн и защелкнул на ее запястьях металлические браслеты. Девушку привели в серую тесную комнату, где кроме стола, двух стульев и настольной лампы не было больше ничего.
– Постарайся расслабиться и рассказать все, что помнишь о том дне, когда ты забила до смерти Карла Эмерсона, – приятный с виду, холеный адвокат уселся напротив Лексы и с любопытством разглядывал свою клиентку.
Лексу держали в камере уже вторую неделю, потому что найти хорошего адвоката быстро не так просто в Лос-Анджелесе. Девушка осунулась лицом, а оранжевая форма лишь подчеркивала ее худобу. Ей не позволяли даже видеться с Кларк. За все это время им позволили поговорить лишь пару раз, и те по минут десять, не больше, а этого было слишком мало.