Она всегда старалась содержать цветочные клумбы и грядки, расположенные на границе сада, в порядке. Арка, ведущая в лабиринт из рододендронов, была увита побегами ежевики; с боярышником и можжевельником соседствовал норичник. На грядке со зверобоем росла также мандрагора, а рядом, в середине грядки с крапивой, возвышалась, казалось, неуместная на ней бузина. Здесь было мало настоящих цветов, обычных цветов, тех, что встречаются в большинстве английских садов, но каждое здешнее растение, каждый куст и дерево были посажены здесь по одной-единственной причине – чтобы отпугнуть зло.
– Это еще одну ночь не пустит сюда вредных существ и защитит полезных, – сказала Фрэнсин, когда ее мешочек с порошком из трав опустел. И улыбнулась кустам боярышника, с которых одна за другой слетали красные ягоды, как будто Бри играла в шарики сама с собой.
Фрэнсин следовала за быстро скользящей Бри, которая сначала зашелестела сухими стручками рожкового дерева, похожими на высохшие почерневшие бананы, но немного пахнущими шоколадом, затем запутала голые ветки ивы. Затем она сотрясла ряд деревьев бобовника альпийского, растущих на краю двора и ожидающих, когда весна оденет их ослепительно-желтыми цветами. Еще несколько секунд, и ветки старого дуба, стоящего во дворе, чуть заметно колыхнулись, хотя сейчас здесь не было ни малейшего ветерка.
Держась у стены, чтобы ей не пришлось приближаться к старому колодцу, Фрэнсин быстро прошла мимо грядок с травами, которые посадила мать, затем, словно испуганный ребенок, взбежала по лестнице в свои личные апартаменты, находящиеся в западном крыле.
После долгой горячей ванны она надела длинную ночную рубашку и легла в кровать. И, выключив свет, стала слушать ночь.
Дом наполнили тихие шаркающие звуки и скрипы; он оседал на фундаменте и словно тоже готовился ко сну; Фрэнсин окутало его благотворное тепло, в котором витали успокаивающие запахи пыли и затхлости старых книг.
Фрэнсин ждала, как делала это каждую ночь. Она с детства научилась не отходить ко сну до того, как явятся остальные. Они всегда появлялись только тогда, когда она стояла на границе бодрствования и сна, в той смутной зоне, где соседствовали сновидения и реальность, не будучи целиком ни тем, ни другим.
Первым приходила Тибблз – полосатая кошка; она наполняла комнату своим мурлыканьем, затем ее шелковистая шерсть касалась руки Фрэнсин. За ней являлся старик, наиболее явственный из всех призраков, привязанных к Туэйт-мэнор. Ничего такого он не делал, только проходил сквозь стену спальни, снимал перед Фрэнсин свой цилиндр, после чего удалялся сквозь противоположную стену. За стариком следовал призрак беременной женщины. Она садилась у окна, выходящего во двор, с грустным выражением лица, после чего приходил маленький мальчик, дергал ее за юбку, и они вдвоем уходили так же тихо, как и вошли. В спальне оставались только Бри, сидящая в изножье кровати Фрэнсин, и Тибблз, которая сворачивалась рядом с Фрэнсин в клубок и спала до рассвета.
Призраки, обитающие в Туэйт-мэнор, не вызывали у Фрэнсин недовольства или досады. Все они были безобидны. Она предпочитала их общество обществу живых людей, ведь они ничего не ожидали от нее, кроме одной-единственной вещи – чтобы она вспоминала о них каждую ночь.
Глава 4
Фрэнсин вздохнула, вглядываясь в чайные листья на дне чашки. Она выпила уже три чашки чая, и всякий раз чайные листья говорили одно и то же.
– Ко мне явится женщина, гостья, видишь? – Она наклонила чашку в сторону Бри, которая в ответ нетерпеливо постучала по столу. – Должно быть, это Мэдлин. – Опять стук. – Нет, речь не может идти о моих постояльцах, ведь они уже здесь, и они мужчины… А вот нечто, похожее на тучи, что означает неприятности. Рядом с фигурой женщины… Гостья, от которой исходят неприятности?
С крючка на стене упал половник.
Фрэнсин улыбнулась.
– Да, речь определенно идет о Мэдлин. – Нахмурилась, вглядываясь в чашку. – Гребень, – пробормотала она и, встав со стула, подошла к полке, на которой стояли тетради с записями матери. И, достав замусоленную тетрадь с указаниями по гаданию на чайных листьях, опять села за стол.
Хотя ей нечасто приходилось сверяться с этими записями, гребень был для нее чем-то новым. Она нашла этот символ. Он выглядел почти что в точности таким, как в ее чашке. Ее охватил тревожный трепет.
– Гребень означает врага.
– Нашел!