Слева – живет Герта,медсестра, рукопашной комплекции.Отец ее был в гитлер-югенд,в первый же бой вышел навстречу врагус поднятыми руками.У Герты – сын от неизвестного мужаи два любовника – оба Вольфганги.Ходят к ней в будни попеременно,а по праздникам – вдвоем, в обнимку.Первый Вольфганг,жизнерадостно худенький,который без одного лёгкого,помогал мне с выставками, возил картины,вместе развешивали.Потом он кнайпу открыл неподалеку —маленький пивнячок,и без следа растворился в нем.А второй еще раньше исчез.Тем временем сын Герты,карапуз Кристиан,вымахал в двухметрового светлокудрого увальняи женился на маленькой невзрачной польке,родившей ему двоих,которых они поделили,когда она его, образцового мужа и трепетного отца,бросила.
Справа живет седовласая хризантема,под девяносто ей, немка, фамилия – Пятерик.Семья ее погибла в аварии.Больше у нее никого нет.Мы ходим под ручку с ней до аптеки.Со скоростью улитки.После каждого шага, она шепчет: данкешён.Ночами ее тревожат призраки,она указывает пальцем на розетки в стене:оттуда.Раз в неделю я перекладываю ей матрас —голова-ноги.Угощает конфетой.К ней ходит на дом парикмахер,омолаживает еедо трогательной мужеподобности.Ест она, как и подобает цветку.И клонится к заходу солнца.
А на моем кожаном диване, на веранде,лежит Андреа,девственница,даром что только с виду.За тридцать ей,длинноногая, истерично одатливая.Тоненько так поет, сохнет.Говорит:будем жить с тобой счастливо,эротично-интеллектуально,и вся дрожит,покрываясь пятнами,как карта контурная.Я, говорит, открою маленькое издательство,а у тебя, наконец, будет страховка медицинская.И сворачивается калачиком под небом,зябнет,а с рассветом идет домой.
Выше этажом живет Урсула.Девятимесячной,еще до Октябрьской революции,она была вывезена из Питера.Первым мужем ее был немецкий композитор.Погиб в расцвете.Вторым – австрийский барон,оставившей ей большое наследство и замок.Третьим – жиголо, итальянец, всё промотал и исчез.Сын ее от первого брака в юности покончил с собой.Я навещаю ее, помогаю по мелочам.Как-то чинил у нее телефон,вроде наладил, и говорю:надо бы позвонить кому-нибудь, проверить.И вот она долго листает ветхую записную,испещренную меленьким почерком.Этот, говорит, умер давно,эта тоже,и тот,и на эту – последнюю букву – уж нет никого.Alle tot, говорит, все умерли, все!И смеется —так по-детски, до слез,но беззвучно,и остановиться не может…Верней, не могла.
«В степи под Богодуховом был мясокомбинат…»
В степи под Богодуховом был мясокомбинат,там жил козел, он вел в последний путь коровпо желобу – к электрошоку, и возвращался,звали Федя, янтарные глаза, бородка, медиум.Еще блуждающий был поезд «КомсомолецУкраины», он замирал в степи, агитбригада пелаи плясала в разделочном цеху для персонала,и стихи произносила. Там женщины работали,а из мужчин был Федя. Туши, кровь, стихи,аплодисменты… К чему я вспомнил? Упустил.Пью кофе на веранде, Мюнхен, меня уж нет,лишь степь и Федя. Скажи еще, что в каждом,особенно под Богодуховом. И под Любвинском.Ведет, а мы поем и пляшем. Скажи еще, что умведет с янтарными глазами, а они, коровки чувств,под резаком доверчиво… Но кто ж поет и пляшет?Как мы. Тут что-то недодумано. И женщины идутс работы. И степь, как кровь, тепла. Тут что-тонедодумано. И бог, и дух, и смрад, и мы с тобой,и эти тусклые янтарные глаза.
«И стоят они счастливые – взрослые и дети…»
И стоят они счастливые – взрослые и дети,и расчесывают их парикмахеры-ухажеры,кому – СПА, а кому – легонький петингботанический, не ведущий к растлению,пока пяточки-хтоники темные пьют узорыиз земли, голова на свету, сердце в зелени,так стоят они в своем месмерическом счастье,в этой нежно идиотичной красе, что спасает —вопреки всем благим твоим – от соучастия,просто смотришь, как стоят они, наглотавшисьиголок воздуха… Но хочется чего-то простого.Девушка с лицом чау-чау: пойдем развеемся,говорит. Хорошо, что лишь взглядом, в сторону.А в другой – церковь и озерцо, два селезня:Людвиг Баварский с Вагнером. Да, погожийденек, из тех, когда Ницше сошел с ума,увидев как в нем туринскую избивают лошадь.В общем, стоят счастливые, выгуливаю слова,и они повторяют за мной: любил бы лето я,когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.А к ночи Альпы вдали потряхивает скелетами,как в шкафу. Страна Германия, город Мюнхен.