— Пока нет — Гуго оставил мне немного денег, а на тотализаторе я не играю. Думайте, Боксон…
…Сидя за столиком маленького бистро, цепляя вилкой тончайше нарезанный жареный картофель и прилагающийся к нему бифштекс, Боксон размышлял и не мог отделаться от мысли о ненатуральности произошедшего. «Бред какой-то! Месть за смерть брата, оружейная монополия, частный детектив Грамон, шестьдесят тысяч долларов аванса… Но на сумасшедшую она не похожа, душевнобольные прежде всего перестают следить за своей внешностью, а её прическу делал классный мастер; платье, похоже, шили в салоне „от кутюр“. А было бы интересно повоевать в пресловутых каменных джунглях Нью-Йорка… Ага, а потом просить политического убежища на Кубе там тепло и сахар…»
На десерт Боксон заказал мороженое. И продолжал обдумывать ситуацию, наблюдая заодно, как от столика к столику ходит уличный художник, предлагая желающим нарисовать их портрет за пару минут. «Когда-то также ходил нищий наркоман Модильяни — и теперь его рисунки продают за бешеные деньги… А ведь Энди Прайса убить будет легче всего… А Гарри Ло наверняка из Гонконга, там у них у всех английские имена и китайские фамилии. Значит, из „Триады“. А Джулиано Джамбетта — из „Коза Ностры“. Бедняга Гуго! Он был обречен с самого начала…»
Он пытался прогнать из головы мысли о предложении Жаклин Шнайдер, но потом смирился с их существованием и продолжал размышлять, управляя «шевроле-корветом» на парижских улицах.
«Итак, Гуго Шнайдер — подпольный торговец оружием. Преступники убили другого преступника — и мне предлагают за него отомстить. Так сказать, Немезида по имени Чарли Боксон… Давай без вранья — мне предлагают стать обыкновенным киллером. И меня это давно уже не возмущает, достаточно вспомнить… Стоп, это нельзя даже вспоминать! Да и такие деньги на дороге не валяются… Легионер становится киллером… Закономерная эволюция… Нет, мадам Шнайдер, мне это по зубам, но почему-то не по нраву…»
…Припаркованный у тротуара маленький белый «ситроен» вдруг лопнул огненным шаром, и проезжавший в тот момент мимо него голубой «шевроле-корвет» Боксона швырнуло на встречную полосу. Ехавший сзади серый «фиат» взрывной волной развернуло поперек дороги, а двигавшийся навстречу черный «мерседес» всей мощью ударил «корвет» в правый бок. Разбрызганный горящий бензин взорвавшегося «ситроена» плеснулся на сбившиеся в кучу машины, и умевший правильно реагировать на внезапные взрывы Боксон успел только отстегнуть ремень безопасности и вывалиться на дорогу, как его обдало жаром заполыхавшего «корвета». Огонь перебросился на серый «фиат», и там закричали, но Боксон рванулся в черному «мерседесу», у которого горел мотор, а неподвижные фигуры за лобовым стеклом даже не шевелились — видимо, у людей был шок. Боксон сумел выдернуть из «мерседеса» женщину и водителя, и в автомобиле взорвался бензобак.
Люди из «фиата» выбрались сами, но многоголосый крик звенел в кафе, куда взрывная волна сотней кинжальных осколков швырнула большие стеклянные витрины.
Потом Боксон пытался хоть как-то помочь раненым, одной женщине перетянул разрезанную ногу галстуком вместо жгута, потом примчались машины скорой помощи, и Боксон помогал санитарам, стараясь не смотреть на груду обгорелого железа, которое когда-то было голубым «шевроле-корветом», и вечером, подписав в полицейском участке свои свидетельские показания, не удержался и добавил:
— На месте террористов я бы через двадцать минут рядом взорвал бы вторую бомбу, а ещё через полчаса — третью. Паника затянулась бы на сутки.
— Будем надеяться, что Ильич Карлос не столь умен, господин Боксон, хмуро ответил инспектор.
Выходя из участка, полковник привычно потянулся рукой за ключами от автомобиля, вспомнил и засмеялся. Дежурный полицейский недоуменным взглядом проводил странного смеющегося человека с пятнами крови на грязном дорогом костюме.
Боксон позвонил Алиньяку из ближайшего таксофона.
— Жан-Лу, я сегодня опять выжил. У тебя, помниться, был холодильник? А в нем есть лед? Тогда я беру виски и еду к тебе.
Такси довезло его на Монмартр, в студию Алиньяка. Богемной публики на этот раз было очень много, Боксон держался в углу, не привлекая к себе внимания; какой-то бездельник, уже много лет ожидающий вдохновения, чтобы приступить к созданию не то картины, не то романа (он сам ещё не решил, в чем он будет одарен), предложил марихуану по невысокой цене (классический сорт из турецкого Курдистана), но был послан к Вельзевулу, и Боксона оставили в покое.
Он тихо рассказал Алиньяку о взрыве, и Алиньяк предложил закусывать виски дыней. Боксону стало весело от такой реакции друга на трагический рассказ, а художник добавил: