Выбрать главу

Катя всё больше смущалась, начинала дрожать, но… оставалась танцевать с ним. Его внимание было и приятно, и пугало. На них часто обращали внимание и будто даже обсуждали. Завистливых взглядов не было, осуждения не было, но всё равно чувство неудобства Катю не покидало.

— Какая же ты сладкая. Духи твои опьяняют, — шептал босс.

— Джини, на нас смотрят. И пьян ты уже до моих духов, — прошептала Катя с умилением.

— Ах, — вдохнул он вновь с наслаждением аромат её волос. — Как быть?… Почему так грустно?… Почему меня жена бросила?

— Джини, — заставила Катя его остановиться в танце и стала смотреть с удивлением.

Он же взял её за руку и отошёл к свободному столику. Один из обслуживающих здесь официантов тут же подал им блюдце с закусками и налил по бокалу вина.

— Сядь рядышком? А то, может, подслушает кто, — позвал Джини Катю сесть чуть ближе, когда официант ушёл.

Она поставила стул рядом с его и села. Джини обхватил её рукой за талию и прижал опять к себе:

— Не ругай меня, Кэти.

— Я не ругаю, Джини. Ты просто… Ты уже сколько выпил? — улыбалась она в догадках. — Ты же дурной, когда выпьешь.

— Ну что поделать? Иногда люблю расслабиться. Да я и без вина дурной, — тихо смеялся он, так и кутаясь в её волосах носом. — Кэти… Чем я плох?

— Разные женщины бывают. Я твою жену не знаю, — пожала она плечами.

— Полюби меня, — с мольбой простонал он ей на ухо…

4

— Джини, за тебя, — чтобы как-то отвлечь своего захмелевшего босса, который, действительно, даже в трезвом состоянии вёл с ней часто подобные беседы в перерывах на работе, Катя взяла свой бокал вина.

— Хорошо, давай выпьем, — согласился он.

Они чокнулись бокалами, сделали по глотку вина, и Джини снова стал смотреть на неё так проникновенно, любуясь каждой чертой лица, а рукою, что так и лежала у неё на талии, нежно поглаживать.

— Джини, — вздохнула с умилением Катя. — Я, даже если пьяна буду, голову не потеряю.

— Нет? — удивился он.

— Нет, — был её ответ твёрдым.

— Точно? А для съёмок согласишься выпить?

— Это только расслабит, я буду смелее двигаться. Перестань, Джини, — шептала она, чувствуя, к чему он снова клонит.

Добродушный, ищущий ласку, любовь, страдающий от невыносимого одиночества начальник продюсерского центра… Каждый день его окружает множество людей, артистов, любимая музыка и работа, но… Нет того, о чём мечтает. Как Катя уже знала, его жена давно ушла к другому. Просто в один день взяла и сказала, что у неё другой. Помоложе и побогаче.

Осуждать её Катя не решалась, а босса, милого Джини, было жаль. Он со многими флиртовал, был обходителен, дарил подарки. Катя знала, что его интересует не лично она, а ищет он ласки и любви. Таков его характер. Характер одинокого начальника…

— Я люблю тебя, все тебя любят, — нежно ответила Катя. — Ты же знаешь это. И я тебе это говорила уже не раз.

— Но не так, как я хочу, — жалостливо молвил тот, отставив бокал и принявшись поглаживать её оголённое плечо.

— Ты ещё встретишь свою любовь, — улыбнулась Катя.

— Я хочу, чтоб это была ты, — так и твердил он, желая вызвать жалость и сдаться.

— Перестань, — строже сказала она. — И не пей больше. Завтра работать.

— Да, твои съёмки, — улыбнулся с огоньком вдохновения в глазах Джини.

— Твои, — усмехнулась Катя. — Ты захотел это сделать.

— Ты согласилась, но сказала, будешь танцевать в снегу. Затея шикарная, красивая! Твоя любимая мелодия должна там играть, да? Какая, напомни? — задумался он.

— Полярный экспресс, — смотрела Катя с тёплой улыбкой.

— Я буду свеж, обещаю, — поцеловал он её в щёчку очень нежно и тепло. — Только бы ты не заболела.

— Знаю, ты всегда держишь свои обещания, — смущённо опустила Катя взгляд.

— Я никогда не предавал никого. Даже жену, — уточнил он.

— Знаю, — ответила Катя ему более бодрым и кратким поцелуем в щёчку. — За это и люблю.

— Всё же любишь? — стал он игриво улыбаться и прищурился, прижимая к себе за талию сильнее…

5

— Кэти, Кэти, моя милая, самая красивая, — напевал босс, допив с Катей вина, пока слушали звучащую душевную мелодию, и, оставив их бокалы, потянул подняться. — У меня для тебя сюрприз. Приятный!

— Джини, — расплылась она опять в улыбку.