Калебу нравилось, когда она была в его жизни, когда ее улыбки принадлежали только ему. Спать по ночам без нее было бы пыткой. Ему нравилось, как она прижималась к нему, и если она не была на цикле, то во сне он оказывался глубоко внутри нее.
Когда он забрался в постель, у нее болел живот, и он гладил ее, пока она не заснула.
Калеб закрыл глаза, услышав первый скрип.
Все его органы чувств пришли в состояние повышенной готовности. Никто не должен подниматься по его лестнице. Медленно выбравшись из-под Фейт, он потянулся к прикроватному ящику и достал пистолет. Фейт вздохнула, и он взглянул на нее. Она перевернулась, натягивая на себя одеяло.
Кто бы ни пришел в его спальню, он не должен был здесь находиться.
****
Фейт сидела в кабинете Калеба и ждала его прихода. Несколько часов назад она проснулась от того, что Калеб напал на незваного гостя. В руках у мужчины был пистолет, и на несколько секунд она испугалась, что Калеба убьют. Он одолел мужчину, и теперь Бист был рядом, а они находились в подвале. Она заметила уже подъехавший фургон для уборки. Она потягивала крепкий бренди, который налила себе, и ждала.
Она ненавидела ждать.
Кем бы ни был этот человек, он убил одного из охранников на входе. Их должно было быть двое, поэтому она не сомневалась, что кому-то предстоит очень плохая ночь или, по крайней мере, утро.
Она повернулась к двери, услышав, как она открывается, и там стоял ее мужчина. Он переоделся в треники и выглядел… сердитым.
Встав со своего места, она взяла стакан в руку и стала ждать. "Ты в порядке?" — спросила она.
"Я в порядке?"
Она нахмурилась. "Да".
Он усмехнулся. "На нас напал мужчина, и ты была в опасности, но ты хочешь знать, в порядке ли я?"
"Это вполне разумный вопрос".
"Нет, не вполне. Видишь ли, Фейт, ты должна хотеть нормальной жизни и сама ее иметь. Ты не должна просыпаться посреди ночи от того, что я выбиваю из кого-то жизнь". Калеб вскинул руку, его действия были отрывистыми и злыми.
Она смотрела на него, ненавидя, что он так себя чувствует.
"Тебе почти девятнадцать. Это последнее, с чем тебе следует иметь дело. Ты должена веселиться, жить своей жизнью".
"Я и веселюсь, Калеб".
"Ты не слушаешь".
"Я слушаю, Калеб. Мне кажется, ты хочешь найти причину, чтобы я ушела".
"Так и должно быть. Если тебе дорога твоя жизнь, держись от меня подальше. Я даже не могу позаботиться о котятах. Я ни за что не смогу позаботиться о тебе".
"Котята?"
Он покачал головой. "Это ерунда".
"Мне не нужно, чтобы ты обо мне заботился".
Он фыркнул.
"Нет! Ты не имеешь права рассказывать мне, как я должен жить нормальной жизнью, и ожидать, что я буду слушать все твои предполагаемые "веские причины". Это все чушь, Калеб. Все до единой. Ни у кого нет нормальной жизни. Ни у кого. Они могут ходить в колледж и иметь мужей, но нормальной ее не назовешь. Я выросла с отцом-игроком. Я так переживала, что даже переспала с кем-то, чтобы знать, что это будет мой выбор, — вот как сильно была испорчена моя жизнь. Я не ела, мне приходилось лежать под кроватью, когда в дверь стучались сборщики долгов". Она показала на свое лицо. "Я получила это, потому что он не заплатил. Что в моей гребаной жизни было нормальным?"
Он начал говорить, а она подняла руку. В кои-то веки ее услышали. Она не собиралась, чтобы мужчина указывал ей, что она должна делать или что ей следует делать.
"Мой отец забрал меня из школы, но я не стала с ним спорить, потому что устала от постоянного отставания и ненавидела быть новенькой. Я ненавидела свою жизнь, и я ненавидела его. А потом появился ты. Вы пришли за долгом, и он отдал меня вам. Я была так напугана. Я слышала о вас, но не знала, чего ожидать. Калеб Карсон, один из самых страшных людей в мире, и он… он самый добрый человек, которого я когда-либо знала".
"Я убил твоего отца".
"Я знаю, и мне все равно. Вот как сильно испорчена моя жизнь, Калеб. Мне все равно. Все, что я знаю, это то, что когда я с тобой, все остальное не имеет значения". Она пожала плечами. "Наверное, я просто немного странная. Я не знаю". Это был самый большой шанс, который она когда-либо использовала за всю свою жизнь. "Если ты хочешь, чтобы я уехала, потому что считаешь, что я несчастлива или что я не в безопасности, то я… я не хочу уезжать. Я люблю тебя, Калеб. Но если ты хочешь, чтобы я ушла, потому что не можешь вынести мой вид и хочешь другую женщину…"
"Что ты сказала?"
"Что если ты хочешь другую женщину?"
"Нет, то, что было до этого?"
"Что я люблю тебя".
"Я думал, ты не любишь".
"Я тоже так думала. Наверное, я ошибалась. Я люблю тебя, Калеб. Я не хочу больше никуда уезжать. Быть с тобой — это самое большое счастье, которое я когда-либо испытывала". Она крепко сжала бокал в пальцах.