— Сам-то ты далеко от меня ушел? Не? Че, как оно было сбежать заграницу, когда приспичило? — рычит злобно, напоминая о моих собственных ошибках.
Я замираю. А вот это он зря. Белый резко останавливается, разворачивается на сто восемьдесят градусов. По глазам вижу, что он понимает: глупость сейчас сморозил. Сжимаю ладони в кулаки, до боли стискиваю челюсти. Не хочу вспоминать прошлое, не хочу вспоминать ее. До сих пор от самого себя тошно, как собака за ней, и че только нашел в этой… Чертова Александровна.
Ненавижу ее вспоминать, а вселенная, мать ее, то и дело мне воспоминания подкидывает ненужные и девок вокруг, так на Александровну похожих — тоже подкидывает. А она ведь, наверное, и не помнит меня даже, подумаешь, какой-то там мальчишка, с которым целовались пару раз, не по ее инициативе, а по «случайности» — по словам Александровны.
— Знаешь, Белый, я бы тебе вмазал по роже, но ты мне все-таки лучший друг. Ты бы свое бешенство утихомирил, хотя бы по отношению к другу, который тебе, как брат, — толкаю его в грудь и иду вперед, туда, где уже с табличкой в руках ожидают два амбала, судя по всему, посланные отцом Белого.
Я своих предков просил не встречать. Не принцесска, сам вполне способен добраться от аэропорта до дома. Мать и так наверняка Томару Васильевну и Оль с утра напрягла, пусть хоть водила не дергается.
Белый топает молча за мной. Понимает, что косанул. А не хер на друзей бросаться, особенно когда у тебя их почти нет.
Поправочка. Вообще нет! Кроме меня, естественно. Потому что мудак он конченный, и вообще пора прививку от бешенства делать, или что там делают, я не в курсе. Хотя, наверное, уже поздно. Неизлечимо.
— Рустам Александрович, — один из амбалов обращается к Белому, лицо охранника при этом выражает крайнюю степень доброжелательности и готовность услужить.
Евгением представляется.
Меня особо не замечает.
Я тем временем рассматриваю второго. Он другой, не стелется, не пытается выслужиться, просто стоит и молча сверлит взглядом Белого. Потом бросает свой волчий взгляд на меня, проходится по мне с головы до ног и снова на Белого.
Странный он какой-то.
Белый тем временем успевает закинуть чемодан в багажник, я следую его примеру.
Усаживаемся на заднее сидение, и даже от аэропорта отъехать не успеваем, как Белый начинает раздавать указания.
Отдает приказ сначала меня завезти, а потом его к Зинаиде Львовне.
К бабуле, значит. Я только хмыкаю, понимая, что дядь Саша не просто так своих амбалов нас встречать послал, даже выяснил, каким рейсом летим.
Волком смотревший и молчавший до этого момента второй амбал внезапно подает голос, в попытке возразить, мол, не положено и у них приказ вроде как имеется. Оказывается, он еще говорить способен, а не только взглядом сверлить. Только с Белым охранник просчитался, он его еще не знает.
— Мне срать, что тебе сказал Александр Павлович, Жека, — в подтверждение моим мыслям, выдает Белый. И, видимо, ему вот вообще фиолетово, что второй амбал-то так и не представился. Я едва сдерживаю смех, когда друг так просто называет его именем первого. Ну ниче, сам виноват, нехер было морду кирпичом строить, Белый этого не любит.
Мужик таким поворотом событий явно недоволен, я даже с заднего сидения чувствую, как он напрягается, сдерживаясь из последних сил. Держись, парень, тебе с Белым особенно весело будет, он у нас спец по организации веселья. Я до сих пор помню незабываемую поездку в чешский полицейский участок.
Нет, никакого беспредела не было, и обходились с нами вполне вежливо, но Белый — это, сука, Белый. Нахрена, спрашивается, было выделываться, когда все, чего хотели полицейские — предоставить, сука, документы, которые, кстати говоря, у нас были при себе. Дебил мажористый.
Кошусь на Белого, я его давно таким серьезным и напряженным не видел. Как-то удавалось там —вдали от родного дома — сглаживать углы, а здесь… здесь же ему все о матери напоминает и о дне том страшном, когда он мать потерял и сам чуть было с жизнью не простился.
—Зря я затронул тему, — произношу миролюбиво.
Напряжение немного спадает, пожалуй, нам все же стоит обходить стороной щекотливые темы.
Отцы и дети...
Родной дом встречает меня не слишком приветливой обстановкой. В целом, ожидаемо. Мама появляется на крыльце, как только я вхожу на территорию особняка, видимо, уже доложили. Осматриваю внушительных размеров двухэтажное строение, усмехаюсь, и кому все это надо.