— Кристи… — прошептал Тим, словно не слыша ее слов.
— Тсс! — Она приложила палец к губам и о чем-то задумалась. — Поступим так: сначала раскроем запаску, потом освободим тебя от подвесной системы, пристегнем ко мне страховочными ремнями и спустимся.
До Тима дошло, что она намеревается делать.
— Нет, давай лучше дождемся подмоги, — со всей строгостью, на которую в данную минуту был способен, возразил Тим. — Твой план слишком рискованный. Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого…
— Ты бледный как смерть. Очевидно, потерял много крови. А я приехала на машине, — быстро произнесла Кристин. — Сейчас мы выберемся отсюда и срочно направимся в больницу… Все будет в порядке, — добавила она мягко.
Тим, почувствовав сильное головокружение и слабость, решил не продолжать спора.
Кристин же незамедлительно приступила к делу. Отстегнула запасной парашют Тима с одной стороны от подвески и распустила его.
От подвесной системы при помощи левой руки он освободился самостоятельно. Кристин осторожно повернулась к нему спиной, они крепко пристегнулись друг к другу страховочными ремнями. Затем она достала из бокового кармана брюк кожаные перчатки, проверила, надежно ли зацепился за дерево основной парашют, взялась за распущенный запасной, крикнула: «Поехали!» — и они благополучно спустились на землю.
Быстро и умело обработав и перевязав рану Тима, Кристин повела его к своей «акуре». Группа работников клуба на специально оборудованном автомобиле попалась им навстречу, когда они уже выехали на дорогу. Рука Тима горела, и он воспринимал окружающую действительность словно сквозь сон. Помнил четко только одно: то, что Кристин Рэнфилд, женщина его мечты, — да-да, в этом он теперь ничуть не сомневался, — спасла ему жизнь.
Кристин притормозила и приоткрыла дверцу машины. Спасатели тоже остановились.
— Я уже нашла его, — сказала Кристин. — Ему срочно требуется помощь: серьезно ранено плечо.
— Тогда давай вызовем «скорую», — предложил черноволосый Билл, водитель спецмашины, уже доставая и прикладывая к уху сотовый. — Они и в дороге будут наблюдать за ним, а в случае чего тут же помогут.
— Пожалуй, ты прав, — пробормотала Кристин. — Я об этом как-то не подумала.
«Скорая» приехала буквально через несколько минут. Два врача выслушали рассказ Кристин о том, что произошло с Тимом, санитары помогли ему забраться в машину, и вскоре его уже везли в Вашингтон по направлению к больнице Сент-Энтони.
Кристин с Тимом не поехала. Возможно, потому, что еще продолжала на него сердиться, возможно, из желания прийти в себя — он этого точно не знал. Но почему-то не сомневался, что теперь все непременно изменится к лучшему.
Кристин проводила «скорую» взволнованным взглядом, села в свою «акуру» и, не заезжая в клуб, направилась домой. Ее не оставляло безотчетное чувство страха. Нечто подобное, как ей казалось, должна испытывать мать, когда ее ребенок попадает после аварии в больницу. Она старалась не поддаваться панике, но руки ее мелко дрожали, а на лбу то и дело проступал пот.
Специалисты в Сент-Энтони были отличные, об этом постоянно твердил ее отец, поэтому она уговаривала себя перестать тревожиться, мысленно представляя, как ему вводят противовоспалительный препарат, по всем правилам обработают рану… Но перед глазами так и стояло неестественно белое лицо Тима, а где-то в мозгу постоянно звучало: он потерял много крови… он ужасно ослабел…
Приехав домой, Кристин сразу же позвонила в больницу и спросила, каково состояние доставленного к ним несколько минут назад Тима Хеннеси.
— С чем он к нам поступил? — спросила дежурная медсестра, и Кристин показалось, что ее голос прозвучал неуместно весело.
— С повреждением плеча, — ответила она, старательно сохраняя внешнее спокойствие.
— Минуточку. — Сестра заговорила с кем-то, очевидно по внутреннему телефону, а спустя минуты две, показавшиеся Кристин часом, опять обратилась к ней: — Рана у мистера Хеннеси довольно серьезная. Необходимо обработать ее и наложить швы.
— Это я и без вас знаю! — выкрикнула Кристин, срываясь. — Скажите, в каком он состоянии! Стоит ли опасаться за его жизнь?
— Минуточку, — опять произнесла медсестра, и Кристин вновь услышала, как она заговорила с кем-то еще, прежде чем ответить: — Не беспокойтесь, состояние мистера Хеннеси не вызывает опасения.
У Кристин отлегло от сердца. На нее вдруг навалилась слабость, как всегда бывает после нервного перенапряжения. Она звонила из прихожей и сейчас тяжело осела на стоящий у стены пуфик, не выпуская из руки трубки.
— Когда я могу увидеться с ним?
— Вероятнее всего, не раньше чем часа через три, — на этот раз ни с кем не консультируясь, сказала медсестра.
— Спасибо, — пробормотала Кристин и положила трубку.
Три часа, подумала она. Целых три часа! За это время я, наверное, с ума сойду.
Следовало чем-то занять себя, на что-то переключить внимание, и Кристин снова взяла трубку. Она набрала номер телефона родителей, но их не оказалось дома. У Летиции, ее университетской подруги, было занято, мобильный Марты — вообще отключен. Медленно поднявшись с пуфика и ощущая себя полностью разбитой, она прошла в гостиную, не задумываясь, взяла с кресла подушку, крепко прижала к груди и закрыла глаза.
В этот момент ей стало вдруг понятно, что, как бы упорно она ни уклонялась от разговора с Тимом, тот все равно рано или поздно состоится и им обоим станут тогда ясны вещи, которые все кардинальным образом изменят. К лучшему. Иначе просто не могло быть.
Окрыленная этой мыслью, Кристин открыла глаза, чмокнула подушку, бросила ее на кресло и выбежала из дома.
К этому времени ветер стих. Кристин села в машину, выехала за ворота и направилась в Сент-Энтони. Только на полпути до нее дошло, что на ней до сих пор брюки, футболка и спортивная ветровка, испачканная высохшей кровью Тима, те самые, в которых она снимала его с дерева.
Кристин взглянула на себя в зеркало заднего вида и увидела, что волосы на висках выбились из прически, сам лоб перепачкан чем-то темным, а глаза покраснели.
— Красавица, нечего сказать! — фыркнула она, скривившись. — Нет, в таком виде показываться нормальным людям, тем более врачам и мужчине, по которому сходишь с ума, категорически воспрещается. Вернусь-ка я домой и приведу себя в порядок.
Удивительно, но с той самой секунды, когда она почувствовала, что они с Тимом созданы друг для друга и непременно будут вместе, на нее пошел покой, даже умиротворение.
Дома Кристин приняла душ, подкрасила ресницы, чтобы сделать менее заметной красноту глаз, волосы расчесала, оставив распущенными, и подошла к шкафу с намерением выбрать что-нибудь из одежды.
Ее взгляд, как только она раскрыла дверцы, упал на желтое коротенькое платьице на тонких бретелях со скромной отделкой на лифе. То самое, которое на ней было во время их с Тимом единственного свидания.
Она уверенным жестом достала его и закрыла шкаф.
Когда мягкая ткань платья коснулась ее стройного стана, Кристин с головокружительной ясностью вспомнила их с Тимом вечер и те восхитительные ощущения, которые испытывала в его объятиях.
От вспыхнувшего с новой силой желания пережить подобное еще хотя бы разок у нее все поплыло перед глазами.
— Только бы с ним все было в порядке, — прошептала она, обращаясь к своему отражению в зеркале. — Только бы все обошлось. А тогда…
Спустя полчаса хирург, занимавшийся раной Тима, уже объяснял ей, что худшее позади. Тим спал, и предполагалось, что проснется он не раньше чем часа через два.
Обнадеженная словами врача Кристин подошла к палате, в которой лежал молодой человек, раздвинула пальцами горизонтальные металлические пластинки жалюзи на наполовину стеклянной стене и заглянула внутрь.
Кровать в палате стояла так, что Кристин могла видеть лицо Тима лишь в профиль. Оно было по-прежнему бледным, но выражало теперь не страдание и полузабытье, а облегчение и покой.
На его плече белели бинты. Он выглядел не уверенным в себе и независимым, как обычно, а уязвимым, нуждающимся в чьей-то поддержке, в женской ласке… И чем-то напоминал Кристин себя такого, каким был в ту ночь, когда пытался загладить перед ней свою вину.