— Смотри в него. Кого видишь?
— Себя. Кого же ещё, — недовольно буркнула Настя.
— Эх, девка, а ты внимательнее смотри. Ну? Ты таких у нас много видала? Правильно, ни одной! Волосы тёмные, почти чёрные, глаза, сама говорила, раскосые. Яркая вся, будто тебя в горах нашли. А от папаши твоего непутёвого ничего нет. И не спорь со мной, мала ещё. Не наша ты, Настёна, имя только дали тебе местное, да и то по ошибке. Вот мать твоя правильно звалась — Бэлла. Это имя и тебе больше подходит. Так что надо искать семью, девка, твою семью. Из которой мать твоя была. А Степановы родственники тебе не помощники. Только пьянки да гулянки на уме, вон даже с долгами не помогают. Никак не пойму, и что в Стёпке мать твоя нашла? Гуляка, раздолбай да в долгах как в шелках. И она будто княгиня какая южная. Вот правильно народ говорит — любовь зла, полюбишь и Степана. А что в той любви было? Ни тебе счастья, ни тебе денёг, одно только было на уме — разбогатеть да соседям всем носы утереть. А чем закончилось? Ох, беда-беда, и сам не жил, и дочь живьём схоронил в этой глуши.
Настя слушала соседку, чувствуя, как непомерная усталость ложилась тяжким грузом на плечи, глаза закрывались, сон сковывал девушку своими крепкими объятиями.
— Давай вставай, я тебе на кухне постелю. Там и теплее будет, и поспишь подольше. А я завтра утром тебя разбужу.
— Неудобно как-то, баб Свет, я лучше домой пойду.
— Пойдёшь, пойдёшь. А теперь спи давай.
Настя свернулась под тёплым одеялом, вдыхая аромат сушёных трав, и провалилась в сон, услышав будто наяву «ашхы кечели бол, къыз»*. Мама часто говорила фразы на незнакомом языке, но только тогда, когда Настя уже спала, или пела песни, если рядом никого не было. Однако никогда не вспоминала и никогда не говорила о своих родных. У Насти были дедушка и бабушка, но только со стороны отца, с которыми мама держала себя очень строго. Она вообще была строгой, неразговорчивой, гордой Бэллой Башировной. И только с отцом становилась мягкой и преданной Белкой. Может, и права баба Света — нездешняя была её мама, только раньше никогда никто не задавал таких вопросов, а теперь и спросить не у кого. Ушла мама, так и не узнав, в какую западню загнал отец свою единственную дочь. Одно утешение у неё осталось — это Женя, который часто звонил и писал ей электронные письма. Любимый Женька…
*«ашхы кечели бол, къыз» — дословно «чтобы твоя ночь была хорошей, дочь» (иными словами — «спокойной ночи») — перевод с карачаевского языка.
Глава 2
Вечер встречи выпускников должен был состояться седьмого февраля. Настя криво усмехнулась и посмотрела на бабу Свету:
— Нет, баб Света, не пойду я. Ну куда я такая красавица попрусь? У меня и одежды-то подходящей не осталось, вот только юбка да брюки, пара блузок. Но я так похудела за эти полгода, что на мне всё висит, как дерюга на пугале огородном. Да и внешне… Мешки, над которыми глаза еле просматриваются.
Соседка укоризненно покачала головой и попробовала ещё раз:
— Надо пойти, Настён, отдохнёшь, развеешься, ты же совсем девчонка молоденькая, а заперла себя в доме та на работе, никого и ничего не видишь. Кстати, Евгения твоего сегодня мать встречала. Светилась прям от гордости за сыночка.
Настя удивлённо подняла брови и задумалась. Поезд приходил сразу после полудня, а Женя так и не позвонил, хотя уже наступил вечер. Она пожала плечами и нехотя поднялась — приезд любимого перевесил все её доводы о нежелании идти на праздничный вечер в школу. Настя надела старый брючный костюм, который оказался великоват и в бёдрах, и в талии, тёплые сапоги и вышла из дома. Снега в этом году было немного, то тут, то там темнела замёрзшая земля, чёрные деревья спали без своих привычных белоснежных нарядов. Но морозы при этом стояли крепкие, на что баба Света качала головой и глухо шептала: «Не к добру, малоснежная зима нехлебному лету дорогу показывает». Настя запахнула воротник пуховика и быстро пошла по дороге к ярко освещённому зданию школы.
Крики и смех были слышны даже на улице, бывшие одноклассники обнимались, кто тайком, а кто и откровенно разглядывал своих теперь уже повзрослевших товарищей. Красивые платья, высокие каблуки, аромат духов и шепоток по углам. Женю Настя увидела, как только вошла в зал — он стоял посреди пришедших на праздник девушек и парней и заразительно смеялся, оглядываясь по сторонам. Они встретились взглядами, и молодой человек расплылся в широкой улыбке. Он с трудом выбрался из толпы одноклассников и подошёл к Насте:
— Привет, Настюш. Я рад видеть тебя. Пойдём к нашим? А то мне уже всю голову забили новостями и сплетнями. А я и не знал, что Танька из параллельного класса замуж уже вышла! Во как народ торопиться в петлю Гименея запрыгнуть. А ты как?