***
На Рождество семья опять собралась вместе. На этот раз было решено отметить праздник совсем по-семейному, не устраивая грандиозного застолья, тем более что Дамир и Рашид едва успели отдохнуть после суточных дежурств, а Дмитрий был занят в редакции — готовился выпуск первого в наступившем году номера журнала. К этому событию привлекли и Настю, которая переводила письма и поздравления зарубежных и отечественных коллег.
Пока ожидали припозднившихся Варягиных, а также Адмира с Наташей, женщины собрались в спальне с маленькими детьми и тихо о чём-то сплетничали, а мужчины под руководством Башира Беслановича возились с бараниной, к которой традиционно никогда не подпускались женщины. Последние, к слову, совершенно не были против такого мужского произвола. Единственное, о чём всегда просила Аида Батыровна, — это снизить количество выпитого вина при дегустации исходящего соками мяса.
— Так, девочки, пока мужчины заняты, предлагаю чай. С булочками. Наташа, не бойся, с твоей фигурой всё будет нормально. А булочки, кстати, с корицей.
Последнее уточнение сломало сопротивление старшей невестки, и женщины, по словам Марины Кайтуковой, отдались «булочному чревоугодию». Маргарита слушала мамины истории об их детстве и широко улыбалась. Саша утром в очередной раз предложил ей выйти замуж. Он закончил полировать лестницу, которая с сегодняшнего дня соединила две их квартиры. Для этого, правда, понадобилось несколько переделать альковы, выходящие окнами на набережную, но зато теперь им не надо было бегать по парадной, достаточно просто подняться или спуститься по витой деревянной лестнице. Всё было хорошо, только вот замуж… Ну зачем эта печать в паспорте, если они и так вместе, счастливы и стали родителями славного Андрюшки? Но Ветреный не отступал и почти каждый день напоминал Маргарите, что у сына должна быть нормальная семья. Мозгами Маргарита соглашалась с Сашей, но что-то её останавливало, хотя она сама не могла объяснить себе это.
— Рит, а ты ночью малого кормишь?
Вопрос Марины отвлёк Марго от не совсем весёлых мыслей, она качнула головой и ответила:
— Он спит как сурок, слава богу. Как проблему с животиком решили, так и закончились наши ночные бдения.
— Ох уж этот животик, — простонала Наташа, поглаживая себя и закатывая глаза. — Я, кстати, так Казанцева и не убила! Он мне знаете что сказал? Когда Амина пошла, больно было — сил нет! Этот паразит начал меня учить, чтобы я не кричала, а тужилась, как будто я в туалет по-большому хочу. Вдохнула полной грудью, думаю щаз как ему весь родзал… короче, испачкаю, а тут опять волна, и я опять начала рычать и кричать. Он мне такой спокойно так говорит: «Ты когда по-большому в туалет ходишь, тоже так орёшь? Соседи не боятся?» Я после этого сказала, что поубиваю всех! Сначала Кайтукова, потом Казанцева.
— У меня свои счёты ещё с анестезиологом, этим Римским, — прищурилась Марина. — Я когда начала в операционной после кесарева отходить, открываю глаза, всё плывет и кружится, обвожу мутным взглядом вокруг — никого! Думаю: «Сейчас громко крикну, позову врача аль медсестру, узнать хоть, как моя малышка». На деле вместо громкого крика, как хотелось, раздался сип и хрип. Это потом мне Рашид объяснил, что ты немного заторможенный после наркоза, а тогда мне так тяжело было говорить — почему-то медленно слова выговаривались. Я и заорала, как мне казалось: «Лю-ю-юди-и-и! Ау-у-у, вы где-е-е?!» И у меня прямо над головой раздаётся смешок анестезиолога, и он так же протяжно отвечает: «Мы зде-е-есь!» Когда после операции меня вывезли в коридор, смотрю — Рашид с Иришкой на руках стоит, довольный такой. Подвезли к нему, остановили. Он спрашивает: «Как чувствуешь себя?» А что я могу ответить? «Нормально, только трясёт сильно». Рашид к Римскому поворачивается и спрашивает: «А почему её трясёт?» Тот так серьёзно отвечает: «Так заморозки скоро!» — Женщины громко рассмеялись, глядя на улыбающуюся Марину и покачивая малышей. — Он потом ко мне в палату заглядывал с этим воем «Люди! Ау, вы где?!» и никак не иначе.
— Рит, а как ты согласилась, чтобы Саша в родзале присутствовал?
— Это он так решил, — спокойно ответила Маргарита. — Чужие заскоки нужно уважать, чтобы в ответ гуманно относились к твоим собственным тараканам. А их у меня табун! — Маргарита помолчала, улыбаясь своим воспоминаниям и тихо призналась: — У меня в качестве прикола теперь аудиозапись моего отходняка после наркоза есть, когда меня зашивали. Мы перед самыми родами на «Матрицу» наткнулись, я Киану Ривза очень люблю! Ну и… В общем, лежу я на рахмановке***, уже после того, всё кончилось, Андрюшку уже увезли, рядом ходит Саша — ждёт пока я очухаюсь, врачи уже ушли, только девчонки акушерки вокруг носились. А у меня в это время глюки пошли! Шикарнейшие — графика обалденная, как будто я летаю среди каких-то оранжевых кубиков. А летаю я, хм, на летательном аппарате и всё рассказываю: «Сашка, я в матрице. Тут офигенно». И тут у меня очередной вираж, я хватаюсь за боковые ручки рахмановки, а там правая есть, а левая отломана, и я как заору: «Саша, кошмар! Тут руль сломан!» Теперь в клинику хоть не заходи — меня сёстры как увидели, орали как ненормальные про сломанный руль.