Где ей и место.
Мой член немедленно реагирует на ощущение её тела рядом с моим, и я прижимаю её к себе ещё крепче.
— Значит ли это, что ты, наконец, признаёшь, что влюблена в меня по уши?
— Голова кругом, всё внутри перевернулось, — говорит она. — Одна из этих вещей.
— Я хочу услышать, как ты это скажешь.
Александра вздыхает с притворным раздражением.
— Опять эта ситуация с папочкой?
Моя рука тянется к её заднице, и я крепко сжимаю её.
— Скажи это.
— Прекрасно, — она делает паузу. — Макс Доннелли, я — слово на букву «Л» — тебя.
Я прижимаюсь губами к губам Алекс. Она прижимается ко мне безо всякого сопротивления и колебаний. Поцелуй нежный, наполненный надеждой, радостью и облегчением оттого, что она здесь, со мной. Когда я отстраняюсь, я не могу подавить широкую улыбку, которая расползается по моему лицу.
— Прекрасно. Я тоже — слово на букву «Л» — тебя, Александра.
Она удовлетворённо вздыхает и смотрит на меня, её лицо сияет.
— А теперь, что нужно сделать, чтобы девушку трахнули здесь?
— Ты появилась в доме моих родителей. Я не думаю, что трахаться — это твоё ближайшее будущее.
Она поднимает ключи от машины.
— Хочешь сбежать отсюда?
Я выхватываю их у неё из рук.
— Твои водительские права аннулированы, — говорю я ей. — Беги к машине. Я прикрою нас, — я шлёпаю её по заднице, и она визжит, убегая на своих высоких каблуках. Когда я открываю входную дверь своего дома, Феликс и мои родители смотрят на нас. — Мы вернёмся, обещаю.
Я слышу, как мама протестует, но я закрываю за собой дверь, запрыгиваю в машину, прежде чем они успевают уговорить нас остаться, и мы мчимся по дороге.
Глава 49
Александра
— Арендовать целый отель типа «ночлег и завтрак» — это не значит держать всё в секрете и прятаться, — говорит Макс, качая головой.
— Я не собираюсь молчать, — отвечаю я ему, ухмыляясь. — Именно поэтому я просто сказала ей, что мы займём все комнаты в этом отеле.
— Тебе повезло, что это место вообще существует, иначе мне пришлось бы трахнуть тебя на обочине.
— Я могла бы жить с этим.
— Кстати, когда я рос, в Саус-Холлоу не было отеля типа «ночлег и завтрак». Это очень необычно, знаешь ли. Надеюсь, миссис Эванс не позвонит папарацци. Ты станешь самым большим событием в Саус-Холлоу с момента основания города.
— Она этого не сделает.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Макс. Он ставит мою сумку на пол в главной спальне и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Ты должен открыть эту сумку, — говорю я ему, отведя взгляд в сторону. — Я сказала миссис Эванс, что, если она никому не скажет, что мы здесь, я дам интервью национальному журналу и сфотографируюсь, восхваляя её прекрасное заведение.
Макс кладёт сумку на кровать и расстёгивает молнию, прежде чем вытащить нижнее бельё и секс-игрушки. Он поднимает бутылку со смазкой.
— Смазка со вкусом вишни?
Я пожимаю плечами.
— Анальный… вишнёвый взрыв. Пожалуйста, скажи мне, что я не должна объяснять тебе эту шутку.
— Умная. Ну, я вижу, ты собрала только самое необходимое. Здесь есть настоящая одежда?
Я ухмыляюсь.
— Я надеялась провести много времени без одежды, если тебе всё равно.
Макс издаёт низкий рокот себе под нос.
— Ну, тогда займись этим и сними её, — приказывает он.
Я глупо улыбаюсь — что-то, что я не могу перестать делать — и я делаю именно это. Я стягиваю рубашку через голову и бросаю её на пол. Затем я выскальзываю из своих брюк-карго. Бюстгальтер и трусики, следующие на очереди. Потом я стою перед ним, совершенно голая и выставленная напоказ.
— Ну?
— Ну, что? — спрашивает он. — Я наслаждаюсь видом.
— Я это вижу.
Я киваю на совершенно очевидную выпуклость в его штанах. Жар пробегает между моих ног при мысли о том, чтобы прикоснуться к Максу, попробовать его на вкус и снова принять в себя.
— Не забегай вперёд, — советует он. — Ты всё ещё должна быть наказана за своё маленькое представление в ночном клубе.
Мои брови взлетают вверх.
— О, меня нужно наказать? Я считаю, что у меня были все основания лить шампанское на чью-то грудь после того, как ты разбил моё…
— Скажи это, — приказывает Макс. — Я разбил твоё, что?
— Моё сердце, понятно? Кто знал, что у меня оно есть?
Он подходит ближе и кладёт руки мне на лицо, наклоняя меня так, чтобы мои губы встретились с его губами, и нежно целует.
— Я обещаю, что никогда больше не буду небрежен с твоим сердцем, — говорит он, помолчав. — Если это поможет, я никогда в жизни не чувствовал себя хуже, чем в тот день. Моё сердце тоже разрывалось.