Когда я спустилась вниз, родители до этого о чём-то серьёзно переговариваясь, тут же закрыли рты и мило улыбнулись. Весь завтрак каждый из нас делал вид, что сегодня обычное утро. Что вчера я не видела, как человек горит заживо. И у нас это неплохо получалось, до поры до времени. Всё испортил полицейский, позвонивший в нашу дверь и настоятельно просивший меня дать показания. Мои родители долго с ним спорили, утверждая, что я ещё не в состоянии говорить о вчерашнем. Что я ничего не знаю, ничего не видела и не слышала. Я сидела за кухонным столом, апатично жуя булочку с маком и запивая её мятным чаем. Я действительно ничего не знала, поэтому и не рвалась давать показания. От них бы не было никакого толка, так зачем зря разглагольствовать. Вскоре родители вернулись в кухню, довольные тем, что смогли выставить этого стервятника за дверь.
После завтрака мама ушла на работу, в лавке она работала одна, так что пропустить день она никак не могла. А вот папа остался дома, аргументировав этот тем, что сейчас каникулы, и лекций у него нет. Но я поняла, что отчасти он остался из-за меня. В этом преимущество и бремя единственного ребёнка в семье. К тебе всегда относятся с бережностью, и в глазах родителей ты всегда выглядишь, словно хрупкий цветочек.
Отец поднялся в свой кабинет, а я блуждала по дому словно привидение. Слава богу, что скоро приехал Маркус. Только увидев его, я смогла спокойно вздохнуть впервые за это утро. Он ещё не успел слезть с мотоцикла, как я уже вышла ему навстречу. День сегодня был на удивление солнечным и тёплым. Полная противоположность тому, что творилось в моей душе.
— Детка, — Маркус распахнул руки, и я тут же нырнула в его объятия. Глаза защипало, но я не стала плакать. Маркус нежно гладил меня по голове, баюкая в своих руках.
— Как ты? Я хотел приехать раньше, но мама попросила съездить с ней к Шарлотте. Вчера её увезли в местную клинику, но сейчас она уже летит в Лондон. Её отец нашёл какого-то врача, который творит настоящие чудеса. Так что и глазом не моргнёшь, а наша принцесса снова вернётся сюда и будет опять портить жизнь каждому, кто встанет у неё на пути.
— Сейчас я даже не злюсь на неё из-за этого. То что с ней произошло… Это было ужасно. Мне всю ночь снились кошмары. Никогда бы не подумала, что буду жалеть её, но это так.
— Ты очень добрая, Делия. И смелая, если бы не ты, она бы наверняка могла умереть.
— На моём месте мог оказаться кто угодно.
— Но не оказался, — Маркус обхватил моё лицо руками и коснулся моих губ в лёгком поцелуе, — это ты не побоялась и сделала шаг, чтобы спасти её. Ты должна гордиться собой. И больше не думай о Шарлотте, с ней всё будет в порядке. Такие, как она всегда выживают.
— Мама сказала мне то же самое.
— Великие умы мыслят одинаково, — Маркус улыбнулся мне своей волшебной улыбкой, которая вытесняла все тёмные мысли из моей головы. Приобняв меня за талию, он повёл меня к дому. Мы сели на старую кованую скамейку возле моего дома, и я положила голову на его плечо. Солнце приятно припекало, и впервые было ясно, что в город действительно пришло лето. Настоящее, солнечное и тёплое. Хотя все мы прекрасно понимали, что это ненадолго. Но это лишь заставляло нас скорей ловить момент. В такие дни каждый старался проводить на природе, валяясь на своих лужайках и ловя редкие солнечные лучи. Соседи собирались вместе и устраивали пикники. Городок превращался в жужжащий улей и словно просыпался от своей вечной спячки. По тротуару мимо нашего дома проехали две девочки подростка на розовых велосипедах и унеслись вниз по улице, о чём-то переговариваясь. Из дома напротив вышел наш сосед мистер Торндайк, выкатывая на лужайку гриль. За ним выскочили двое его сыновей погодок, оба выглядели лет на шесть. А завершала процессию их коричневая такса, которая тут же побежала метить территорию. Мистер Торндайк кивнул нам в знак приветствия и Маркус махнул ему рукой.
— Ты не передумала на счёт сегодняшнего вечера? — обратился ко мне Маркус, переводя на меня свой взгляд.
— А что твоя мать не отменила праздник?
— Отменила? — Маркус фыркнул и выпрямился, скрестив свои ноги в высоких ботинках на шнуровке. — Произошедшее с Шарлоттой лишь придало ей лишний повод устроить этот ежегодный бал. И сделать его самым запоминающимся. Она выставит Шарлотту великой мученицей и придумает какую-нибудь благотворительную акцию. Так что не удивляйся, когда в скором времени, она даст нашему ботаническому саду имя Шарлотты Ирвинг.
— Господи, эта женщина ни перед чем не остановится. Ты уверен, что она твоя мать?
— Пациент шутит, а это значит, он идёт на поправку? — Маркус прижал меня к себе и поцеловал в висок, после чего снова серьёзно посмотрел на меня. — Так ты придёшь?
— Отвертеться мне не удастся?
— И оставить меня одного в этом дурдоме? Нет уж.
— Тогда я так и быть приду.
— Делия, ты не могла бы мне помочь? — послышался голос отца, а затем он и сам вышел из дома. Две верхние пуговицы на его рубашке были расстёгнуты, а рукава закатаны по локоть. Из кармана коричневых брюк торчал уголок смятой бумаги, а на ногах были клетчатые тапочки. Волосы как всегда торчали в разные стороны, за работой он всегда выглядел, как умалишенный профессор. Отец уже больше месяца работал над какой-то важной статьёй для научного журнала, отчего был немного рассеян. Заметив Маркуса, он поправил очки, съехавшие на кончик носа.
— Маркус, как хорошо, что ты приехал. Наша малышка Делия места себе не находила после вчерашних событий.
Маркус встал и мужчины пожали друг другу руки.
— Поэтому я и приехал. Думаю, ей нужно отвлечься от всего этого. Поэтому, я надеюсь, что вы не будете против, если сегодня она придёт на праздник в нашем доме. Вы же знаете этот ежегодный летний бал, который устраивает моя мама?
— Конечно, я помню. И я вовсе не против.
— Пап, ты просил тебе помочь, что случилось?
— А? — отец перевёл на меня взгляд, который говорил, что он уже забыл, зачем вообще меня искал. Такое с ним случалось часто, я к этому уже привыкла. Он немного подумал, а потом кивнул то ли мне, то ли сам себе. — Ничего дорогая, я сам справлюсь. Не буду вас отвлекать. Пойду наверх, буду дописывать свою статью. Могу поставить сотню на то, что она взорвёт всё научное общество.
Папа широко улыбнулся и, подмигнув мне, вернулся в дом. Когда дело касалось науки и возможного научного открытия, папа становился похожим на ребёнка, который распаковывает подарок рождественским утром. И мне нравилось это. Мои родители занимались любимым делом. А не ныли, как большинство людей, каждое утро о том, как им осточертела их работа. Они наслаждались работой и от этого становились счастливыми.
— Ладно, я поеду домой, нужно встретиться с отцом, он о чём-то хотел поговорить. Увидимся вечером? Я за тобой заеду.
— Хорошо.
Я проводила Маркуса до мотоцикла и прежде чем уехать, он прижался к моим губам в нежном поцелуе. Его крепкие руки обнимали меня за талию, прижимая к себе. Губы кружились с моими в плавном танце. Мне не хотелось его отпускать. Я желала большего, но понимала, что время для этого не самое подходящее. Поэтому нехотя разорвала поцелуй и отошла назад.
— Я буду скучать, — произнесла я тихо, словно боялась, что кто-то может услышать.
— Я тоже, — Маркус сел на мотоцикл, надел шлем на голову и мне были видны только его глаза. Красивые, лазурные глаза, наполненные любовью. — Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, — ответила я, улыбаясь ему. Он ещё какое-то мгновение смотрел на меня, а потом опустил защитный щиток и дал по газам. С диким рёвом его мотоцикл угольно-чёрного цвета, помчался вниз по улице, а потом и скрылся за поворотом.
***
В шесть тридцать вечера того же дня, я стояла в гостиной своего дома, а мама с папой с восторгом осматривали меня. Мама казалось, еле сдерживала слёзы и то и дело пыталась поправить несуществующие складки на моём бежевом блестящем платье. Мы с мамой купили его специально для сегодняшнего бала. Конечно же в моём гардеробе не было ничего хоть отдалённо подходящего для такого праздника. И мне не хотелось давать матери Маркуса повод для насмешек. Хотя кого я обманывала, она всегда находила во мне недостатки.