Он отвёз меня на другую сторону Дарема, туда, где каждый дом обладал приличным пастбищем, просторным огородом. Эдакие миниатюрные фермы. Автомобиль свернул к одному из таких домиков. Небольшой, двухэтажный дом с массивной кирпичной трубой и старой черепицей выцветшей на солнце. На втором этаже было что-то на подобии балкончика, на котором в глиняных горшках стояли цветы. Два окошка выходящих на дорогу, закрывали белые кружевные шторы. К дому вела тропинка из булыжника наполовину заросшая сорняком. Некогда белый забор с калиткой, сейчас выглядел изрядно потрёпанный непогодой. Дождь и ветер сделали своё дело, и краска практически облупилась. Но хоть дом и выглядел старым и немного заброшенным, словно старый дедушка, живший в одиночестве. Тем не менее, от него исходило некое тепло и уют.
Заккари взял меня за руку и повёл к дому. Почтовый ящик возле калитки был открыт и пуст. А на самом ящике значилась фамилия Левингстон. Я обернулась к Заку, пока он открывал передо мной калитку. Мы замерли в проходе, и я решила спросить.
— Чей это дом?
— Мой, — просто ответил он, но во взгляде проскользнула печаль. Видно, что он не очень-то хотел мне об этом рассказывать. Зак отвернулся и с тоской посмотрел на дом из серого камня. Тихо вдохнул и с шумом выдохнул. Когда он снова взглянул на меня, то ему удалось улыбнуться. — Это дом моей матери. Я жил тут с ней, пока она не умерла.
С этими словами он пошёл дальше. Плечи его ссутулились, я понимала, что сейчас он скорей всего вспоминал её. Я чувствовала боль и грусть, исходящую от него. Этот дом снова возвращал краски его потускневшим воспоминаниям, раздирал раны, которые успели затянуться. Я нагнала его и взяла за руку, крепко сжала, давая понять, что я здесь, что ему не нужно проходить через всё это в одиночку. Заккари посмотрел на меня, чёлка снова упала на лоб, закрывая глаза, и он убрал её. На его губах заиграла улыбка, когда наши взгляды встретились. И от этого на моей душе стало гораздо спокойней.
Мы вошли в дом, и мне показалось, что нам удалось перенестись во времени. Внутри царил идеальный порядок, но сразу было видно, что здесь никто не живёт. Мебель стояла старая, чуть моложе самого дома и преимущественно вся из дерева. В маленькой гостиной напротив камина расположились два мягких кресла с деревянными резными подлокотниками. На каминной полке под слоем пыли стояли рамки с детскими фотографиями Зака. На большинстве из них Заккари находился в объятиях своей мамы. Она была настоящей красавицей, не удивительно, что Алистер Белл её приметил. Женщина была похожа на итальянку. Высокая и стройная, чёрные вьющиеся волосы доходили до лопаток. Широкая улыбка освещала её лицо, а каре-зелёные глаза искрились счастьем. У неё была приятная внешность, она притягивала к себе взгляд. И теперь увидев её, я поняла, что Заккари много взял от неё. Когда он улыбался по-настоящему, широко и искренне, то становился её полной копией.
— Она была очень красивой, — я обернулась к Заку, который стоял позади, наблюдая за мной.
— Да, так и было, — он грустно улыбнулся, его глаза затянуло туманом воспоминаний. Он смотрел на фотографии, а сам словно находился далеко отсюда, в своём счастливом прошлом. — Я принесу дров, а то тут скоро станет холодней.
— Хорошо.
Заккари кивнул и вышел из дома. А я ходила по дому, осматривая место, где когда-то жил этот маленький мальчик в окружении любви и ласки. Здесь был его райский уголок, здесь он в последний раз чувствовал себя ребёнком. Покинув этот дом, он навсегда распрощался с детством, попав в холодный особняк к людям, которые не любили его так сильно, как это делала его мама. Эти стены видели его маленькие и большие победы. На этом старом кресле его мама читала ему сказки. А по этому полу бегали его маленькие ножки. Здесь звучал смех и жила любовь. Но теперь этот дом напоминал шкатулку с воспоминаниями, которую доставали лишь по случаю.
Заккари вернулся с охапкой дров и быстро зажёг камин. Запахло дымом, дрова громко затрещали, словно протестуя и сопротивляясь своей жалкой участи. Отряхнув руки, Заккари повернулся ко мне и подмигнул.
— Пойдём, поищем, что-нибудь поесть. Я иногда приезжаю сюда, когда хочу побыть один и привожу еду. Так что здесь должно что-то остаться.
— Ты привёз меня на пикник, а сам даже не знаешь, есть здесь еда или нет? С планированием у тебя явно проблемы.
— Не будь со мной так строга. Я же не думал, что повезу тебя сюда. Всё произошло спонтанно. Кто знал, что нас потянет на откровенности, и мы решим сбежать ото всех, — он развёл руками, по-детски улыбаясь.
— Ладно, пойдём на поиски клада, — я прошла мимо него на кухню, немного толкнув его плечом, проходя мимо. Он усмехнулся и покачал головой, следуя за мной.
В итоге нам посчастливилось найти две пачки чипсов, пачку маршмелоу и три банки имбирного эля. Конечно, из всего этого вряд ли мог получиться пикник, но мы всё же смогли устроиться.
Мы уселись перед камином, прямо на пол. Жар от огня согревал нас, но мы всё же закутались в плед. Как сказал, Зак, то это для атмосферы, а не для тепла. В многочисленных коробках с виниловыми пластинками и кассетами нам удалось найти более приличную музыку. Отыскав старый магнитофон, Зак вставил кассету в него, и зазвучала приятная незнакомая мелодия. Женский мелодичный голос разлился по уютной гостиной. Пели на французском, и я невольно заслушалась.
— Из всех стран, в которых мама побывала, Францию она любила больше всего. Иногда она пела мне перед сном на французском. И всё мечтала остаться там навсегда, — с задумчивым видом произнёс Заккари, на его губах застыла еле заметная улыбка. Потом он встряхнул головой, словно отбрасывая лишние воспоминания, и поднёс свою баночку с элем к губам.
— А куда бы ты поехал, если бы у тебя была такая возможность. Куда бы ты хотел сбежать?
— Я часто об этом думал. Поводов для побега было много. Думаю я бы поехал в Сидней. Это почти что край света, достаточно далеко, чтобы не чувствовать давления со стороны отца и чтобы не ассоциировать себя с этой семьёй. Идеальный вариант.
— А ты? — он пристально посмотрел на меня, блики огня в его глазах придавали ему немного мистический вид. Волосы находились в полном беспорядке, но в этом было какое-то своё неповторимое очарование.
— Я не знаю. Сейчас я бы была совсем не против сбежать хоть в Антарктиду.
Заккари усмехнулся и взял шпажку с маршмелоу. Я тоже взяла свою шпажку и протянула её к огню. Немного подождав, когда зефир достаточно поджарился, я подула на него и откусила. Последний раз я жарила зефир в детстве, на заднем дворе собственного дома вместе с родителями. И сейчас пробуя это сладкое, расплавленное чудо кулинарии я словно перенеслась в прошлое.
— Ты такая красивая, когда улыбаешься.
Комплимент Заккари заставил мои щёки покраснеть. Я почувствовала, как жар разлился по лицу. Слава богу, мы сидели в темноте, и только свет от огня в камине освещал нас. Поэтому я надеялась, что он не заметил моих румяных щёк.
— Я надеялся, что ты скажешь, что я тоже не плох, — насмешливо произнёс Заккари, чем заставил меня рассмеяться. Я посмотрела на него, а он в свою очередь смотрел на меня поверх банки пива. Отпив немного, он поставил её на пол рядом с собой и слегка наклонил голову. Улыбка сошла с его губ, он изучающее, смотрел на меня. Его взгляд блуждал по моему лицу, потом начал спускаться ниже. Мы сидели плечом к плечу, и он наверняка чувствовал, как по моему телу пробежала лёгкая дрожь. Когда наши взгляды пересеклись вновь, я увидела в нём что-то, чего до этого никогда не замечала. Страсть. Тёмный огонь, угрожающий сжечь всё на своём пути. Я словно загипнотизированная наклонилась к нему. И наши губы соединились. Его рука легла на мой подбородок, прошлась по щеке и наконец остановилась на шее. Губы Зака ласкали мои, не торопясь, нежно и трепетно. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь моменту. Поцелуй углубился и мы, осмелев, оказались на полу. Я лежала на Заке, а его руки блуждали по моему телу. Мы оба были в одежде, но это не мешало чувствовать друг друга. Наши тела переплетались, поцелуй становился похожим на схватку, на борьбу без правил. К редкому потрескиванию дров в камине примешались звуки наших резких вздохов. Полумрак комнаты лишь больше распалял нас. Все проблемы, ненужные вопросы и страхи в тот момент нас покинули. Мы действительно стали просто Заком и Делией. Там за стенами этого дома мир мог полностью исчезнуть, но нам не было до этого никакого дела. Были только мы и наша любовь, которую наконец выпустили из клетки на долгожданную свободу.